Автор: — Удобно ли тебе, милок, — ядовито спросила Яга, — может быть, я могу помочь тебе чем-то? Вытри с носа мокрые слёзы, в них я всё равно ни в жизнь не поверю! Ну хочешь, я попрошу лешего, чтобы он тебе животик почесал? Толстое пузо, к примеру, для получения удовольствия должно быть почёсано непременно корягой. Вот леший этим и займётся, когда вытащит её из болота. Болото далековато, но, думаю, тебе, одноглазый, торопиться некуда. Подождёшь, пока леший корягу принесёт.
Яга приблизилась к Лиху-одноглазому и толкнула его. Он стал раскачиваться, как, подвешенная на верёвке колбаса, которую толкнул лапой хитрый кот, пытаясь до колбасы добраться. Тут же она, отломила от лежащего под ногами сгнившего дерева толстый сук и вручила его лешему. Затем Яга приказала ему отойти на небольшое расстояние и оттуда метнуть сук в Лихо-одноглазое.
— Леший, если попадёшь в этого бунтовщика, я посвящу тебя в рыцари «хромого осла».
Леший упал на колени и жалобным голосом стал умолять Ягу:
— Бабусенька–Ягусенька! Разреши мне передать этот сук Жадине-Говядине, пусть она метает, а мне страшно!
— Как же можно доверять Жадине-Говядине такое сложное дело? – изумилась Яга, — а, если вдруг она попадёт, что тогда?
— А, если я попаду, — запищал леший, — потом Лихо-одноглазое меня самого в хромого осла превратит! Пусть лучше Жадина-Говядина метает сук, потому что она не попадёт!
Если леший, обращаясь к Яге, запищал, то Жадина-Говядина, обращаясь к лешему, завизжала поросёнком:
— Ах ты, пень прогнивший! Ах ты, коряга болотная! Ты не соображаешь, что говоришь! Лично тебе в лоб этим сучком я попаду с любого расстояния, а вот Лихо-одноглазое мне жалко. Я его очень уважаю, можно даже сказать, люблю!
— А я и не подозревала, — заговорила Яга, обращаясь к Жадине-Говядине, — что ты можешь так сладко чирикать. От твоей лести даже у меня по всему телу блаженство разлилось! Только ведь не верю я тебе. Я ведь думаю, что злобушки в тебе побольше, чем у меня будет.
Яга опустила ступу на землю, отцепила от неё Лихо-одноглазое и громко произнесла грозную речь:
— Чтобы мало сказать, надо много подумать, а с думаньем у вас у всех плоховато! Ладно, люби этого толстопузого сколько влезет, но, когда он из тебя отбивную будет делать, меня на помощь не зови! Не советую больше никому портить моё воспитание! Вы видели, что я смогу сделать с тем, кто вздумает перечить мне. У нас мало времени и довольно много врагов. Вырисовываются три врага. Это Богдан-кузнец, его любимая Варька и фея. Фею нам победить невозможно. Сила её равна силе колдуна, вот пускай он с ней и разбирается. Ну, а с теми двумя — мы разберёмся сами в ближайшее время. Нам предстоит выполнить приказ колдуна, а это очень трудное дело. Вы можете злобствовать, сколько вам будет угодно, но в борьбе с нашими общими врагами мы должны действовать дружно. Начнём с того, что будем сеять по всей округе страшные слухи.
ГЛАВА 5
С некоторых пор по окрестным деревням стали гулять слухи, от которых многие деревенские девицы, как только наступали сумерки, начинали оглядываться по сторонам и трястись от страха. Удивительным было то, что те, кто пересказывал какие-либо страшные истории, сами ничего того, о чём они рассказывали, не видели. Конечно, находились говоруны, которые клялись, что сами были участниками тех или иных событий. Когда же их начинали по-настоящему проверять расспросами, терялись, говорили всякую ерунду, а в конечном итоге признавались, что пересказывают очередные слухи.
— Ты послушай, — говорила одна из жительниц деревни, в которой проживали Богдан-кузнец и Варвара, другой жительнице, — что я тебе сейчас расскажу. Старая Авдотья, ну ты её знаешь, рассказала мне, что видела своими глазами, как на похоронах её подруги произошла удивительная история. Как и положено, умершая её подруга лежала в гробу в одной из деревенских комнат, а родственники, знакомые и, конечно же, Авдотья, в этот момент находились в прихожей. Никто не заметил, как в эту комнату зашла её трёхлетняя внучка. Зато все увидели, как девочка, выбежав из неё, стала хвастаться, что её бабушка сейчас открыла глаза, поманила к себе пальцем и сказала, что, если она будет вспоминать бабушку, то она станет к ней приходить и дарить красивые платьица. Все присутствующие в прихожей люди, сначала растерялись, а потом пошли в комнату, где лежала покойница. Авдотья, как и все другие, поняла, что малышка просто фантазировала. Никакого чуда никто не увидел – лежащая в гробу, была мертвее мёртвого. Чудо произошло потом. Когда двое здоровенных парней, заколотив гроб крышкой, попытались его поднять, этого сделать они не смогли. Гроб был настолько тяжёл, что потребовалось усилие ещё четверых мужиков для того, чтобы вынести его из избы и положить на телегу. Уже на кладбище, у разрытой могилы эти же самые мужики дружно взялись вытаскивать гроб из телеги. Усилия их были напрасными – они не могли даже сдвинуть его с места. Никто не мог ничего понять, как вдруг при очередной попытке мужиков гроб поднять, он просто потерял вес. Мужики с лёгкостью положили его себе на плечи и понесли к могиле. Вдруг гроб стал придавливать мужиков своим весом к земле. Они попытались удержаться на ногах, но у них ничего не получилось. Ноги у мужиков согнулись в коленях, гроб свалился с их плеч и с треском ударился о землю, расколовшись на части. Все, кто это видел, просто лишились дара речи – в гробу никого не было.
Другая жительница деревни на посиделках убеждала всех, что какими бы неправдоподобными слухи не были, это всё-таки просто россказни и больше ничего, а вот с ней лично действительно произошло настоящее чудо. По её словам всё происходило так:
— Надоила я к закату солнца молока со своей коровы и пошла с ведром к крыльцу. К нему пролегала очень ровная дорожка без единого камешка на ней. Когда я проделывала свой путь, мне показалось, что небо в этот момент сделалось таким, каким я его никогда не видела, да оно таким просто и быть не могло. Дело в том, что солнце на закате было необыкновенно ярким, а небо — чернее чёрного. Солнце ещё вовсю светило, а на дворе образовалась ночь. Ветра совсем не было, но деревья во дворе раскачивались, как при очень сильных его порывах. Неожиданно я неизвестно обо что споткнулась, и ведро просто вылетело из моей руки. Молоко, естественно, из ведра вылилось на дорожку. Хоть и жалко было пролитого молока, но ничего не поделаешь, что случилось, то случилось. Я нагнулась, чтобы поднять ведро, но вдруг оно само собой откатилось в сторону, и не известно взявшаяся откуда-то кошка, мяукая, принялась жадно лакать молоко. Хоть на дворе стояла ночь, но разглядеть эту кошку, представлялось возможным: она была очень тощая. Я наконец-то подняла упавшее ведро и хотела, обогнув кошку, пройти к крыльцу, но та вдруг стала увеличиваться в размерах. Затем кошка повернула ко мне свою мордочку, и я увидела, что мордочка у кошки стала вытягиваться и видоизменяться. Через несколько секунд на меня, облизываясь, смотрела огромная чёрная крыса. Я швырнула в крысу ведро и бросилась бежать к крыльцу. Почти ничего не соображая от страха, я забежала в избу и, захлопнув дверь на щеколду, залезла на печь и там затаилась. Со своего места на печи я посмотрела в окно: деревья уже не раскачивались, а на улице было светло. Я накрылась с головой одеялом, пытаясь уснуть. Мне долго не удавалось это сделать, и я заснула только к утру.
Женщины, присутствующие на посиделках с недоверием отнеслись к её рассказу. Они стали спрашивать, почему это она, проживая с ними в одной и той же деревне, видела этот странный закат, а они нет. Они не верили, что сильный ветер раскачивал в то время деревья лично для неё, потому что сами они этого не наблюдали. После долгих перепалок все участники посиделок, естественно, кроме рассказчицы, пришли к выводу, что всё услышанное ими, выдумки. Рассказчицу высмеяли, предположив, что всё, что она рассказала, было где-то услышано ей же самой. Получилось, что рассказанное, — обыкновенные слухи.
Тем временем слухи всё множились и множились. Поговаривали, что в одной глухой деревне, когда мать подошла к колыбели своего пятимесячного ребёнка, тот попросил её сварить ему на обед пельменей. От такой просьбы она упала в обморок, а когда очнулась и поднялась с пола, увидела, что ребёнок спокойно спит в колыбели, все вещи на своих местах, только в комнате на столе стоит, неизвестно откуда взявшаяся, глиняная миска, наполненная горячими пельменями.
По всем окрестным деревням прошёл ещё один слух о незадачливом рыбаке, которого, впрочем, никто никогда из местных жителей не встречал. Доказательства правдивости случившегося, никто не требовал. А слух был вот о чём: как-то один рыбак, шёл домой из соседней деревни. Он был не совсем обычным рыбаком, потому что готов был, неделю ни есть, ни пить, лишь бы у него была возможность порыбачить. Дорога домой была очень длинной, и рыбак решил сократить её – он пошёл через лес. Надо сказать, что эти места он знал, как свои пять пальцев, поэтому сбиться с дороги и заблудиться в лесу, никак не мог. Солнышко светило ярко, птички щебетали так, как и положено птичкам, настроение у рыбака было замечательным. Вдруг он увидел, что сквозь листья деревьев что-то блестит. Он пригляделся: довольно далеко блестела поверхность какого-то озера. Удивлению рыбака не было предела, потому что он прекрасно знал, что никакого озера в этих местах нет. Рыбак тут же решил выяснить, что же это такое блестит. Он стал пробиваться сквозь заросли кустарника, который, казалось, цеплял его каждой веточкой, не давая идти вперёд. Продравшись сквозь чащу, рыбак, увидел действительно озеро. Оно было необыкновенно красивым, с очень удобным проходом к воде. Несмотря на то, что на берегу росло очень много ветвистых деревьев, отчётливо проглядывались тропинки к берегу, с которого, как потом убедился рыбак, открывалась зеркальная блестящая гладь самого озера. Рыбак был обворожён его красотой, но более всего его привлекла поверхность озёрной глади – на ней плескались, высоко выпрыгивая из воды, карпы. Тут уж рыбак ошибиться никак не мог. Он стоял на берегу озера, как заворожённый.
— Вот чудеса, — думал он,- карп ведь любит на глубине таиться, а тут, вон как из воды выпрыгивает!
