Автор: Двадцать второй век. Планета Земля и миллиарды её обитателей оказались на пороге своей судьбы. Оставался всего шаг от черты, за которой был нехитрый выбор. Встать, наконец, прочно и гордо, либо же окончательно пропасть в бездне небытия.
Хотя самой планете как раз ничего угрожало. На Марсе, например, лучи инопланетных кораблей просто сожгли половину колонистов, вместе с базами и не успевшими вылезти из шахт ракетами ПКО. А горы, равнины и алые пески остались во вполне первозданном виде.
Вот и сейчас, оккупировав земную орбиту, инопланетяне лишь вывели из строя оборонительный пояс планеты. А затем по всем каналам передали краткий пакет информации с ультимативным посланием.
Землянам надлежало отправить на переговоры трёх человек. Каждый должен был представить свою точку зрения, касающуюся развития человечества. После чего пришельцы намеревались вынести вердикт, какой из представленных путей выбрать жителям голубой планеты. Или же посчитать гуманоидный вид, гордо называющий себя «хомо сапиенс», за скверное природное недоразумение. Со всеми вытекающими.
Генералы Земли, конечно, потрясали кулаками. Генералы бряцали оружием, накопленным в армейских закромах за многие века. Но когда истребители вдруг заглохли на своих аэродромах, ракеты понуро приникли к земле, а танки даже не подумали заводиться, обладатели погон скрипнули зубами и махнули рукой в сторону политиков.
Земля к тому времени заимела более-менее стабильное правительство. Но люди не были бы людьми, если бы не поделились на различные фракции. Что-что, а на богатство мнений человечество никогда не жаловалось. Но особенно из них выделялись три планетарные партии. Они представляли интересы наиболее крупных, пускай и частично упраздненных государств планеты.
Как раз «по рылу на тему», как шутили после запуска «Миротворца» обыватели. Шутили и напряжённо вглядывались в ночное небо.
***
Степан с натугой затянул вентиль и озадаченно осмотрел ладони. Серая кожа в местах потертостей сбилась в тугие комки, став похожей на человеческие мозоли.
Андроид вздохнул, хватив немного больше кислорода, чем надо. Но того требовала эмоция неудовольствия. Кожа у его модели была слабым местом, и теперь предстояло полвечера отмачивать руки в машинном масле. А он очень не любил эту процедуру.
Но это после вахты: работы было еще невпроворот. Нужно было пройтись по всему контуру охлаждающей системы и найти, наконец, утечку. Ну и проводку заодно проверить в основном коридоре: перебои в электросети наблюдались еще с утра.
Хотя, скорей всего, она была просто перегружена из-за работы компьютеров посланников. Узнав о выходе на общую орбиту с пришельцами, делегаты усердно засели за свои презентации.
Степан протёр рукавом бронестекло иллюминатора.
Тарелка инопланетян мерцала в отдалении едва заметным белым пятнышком. Кроме неё, черноту космоса разбавляли лишь россыпь звёзд да правое крыло космолета с выведенным свежей краской названием: «Миротворец». Сквозь которое, правда, все же проглядывали поспешно затёртые буквы: «Покоритель».
Корабли этого класса вмещали куда больше пассажиров, не считая экипажа. Но пришельцы оставались непреклонны – трое представителей, и все. Ни одной живой души более, иначе переговоры не состоятся.
Вряд ли это было вызвано соображениями безопасности, но перечить было не в положении землян. Вот и пришлось взамен оружия напичкать космолет автоматикой, потому как посланцы были хороши на трибуне, но штурвала в руках никогда не держали. Не говоря уже про навигацию и прочие радости космических полётов.
Можно было, конечно, послать эту троицу и на челноке, но пришельцы изволили общаться на территории людей. А боевая рубка была достаточно вместительна, чтобы превратить её в конференц-зал.
Однако даже самой навороченной автоматике, как и кораблю в целом, был необходим присмотр. Чем и занимался андроид СТП-8, получивший при выпуске даже собственное имя.
Степан этим очень гордился. И любил своё имя. Оно было такое мягкое, почти осязаемое, ласкающее слух и электронные нейроны, сеть которых заменяла киборгу душу.
Он захлопнул люк, спрятав переплетения труб и датчиков. Затем разгладил накладки на краях рамы, чтобы крышка не выбивалась из общей расцветки стены. Эстетика была не чужда киборгу, и, как и хорошо сделанная работа, радовала не меньше полной зарядки батареи.
Рядом зашипели, уползая в пазы, двери каюты. В коридор выглянул натянутый на живот пиджак, а следом за ним — Леонид.
Посланник близоруко сощурился, поправляя круглые, безо всякой «цифры» очки. Козлиная бородка встопорщилась, а на морщинистом лбу и пухлых щеках заблестели бусинки пота.
Наконец он разглядел киборга и широко улыбнулся:
-О, товарищ Степан! – Леонид дружески раскинул руки. – А вот вас-то я и ищу, голубчик! Простите, не разглядел сразу. Вот и жена говорит: иди коррекцию сделай, дурак старый. А я ж не буржуй, как эта… – И он с презрительной гримасой кивнул на дверь Ребекки. – Я завсегда ближе к народу!
Леонид являлся делегатом от фракции реновированного СССР. И пускай аббревиатура давно сменила значение, бонзы Союза Свободных Субъектов Руси проводили вполне знакомую линию. О чем не забывал напоминать товарищ Леонид, потирая алый флажок на лацкане пиджака.
— Вы мне поможете? – Делегат нырнул обратно в каюту и со скрипом вытащил транспарант. Красную материю, растянутую меж двух шестов, украшали большие белые буквы: «Пролетарии всех Галактик – соединяйтесь!». — Боюсь, один не дотащу. А до конференц-зала путь не близкий. Построили громадину, сколько стали ушло! Завод можно было построить! А то и два!
— Конечно, — кивнул Степан. Помогать человеку – являлось неотъемлемым законом робототехники. Но Степан всегда это делал, не дожидаясь запуска соответствующего протокола. Ему это просто нравилось.
Закинув на плечо один шест, он двинулся по коридору. Следом, придерживая второй, засеменил Леонид, разглаживая по пути складочки на ткани:
— Уверен, это отлично подчеркнет нашу позицию! Ведь пришельцы наверняка разозлились из-за общественного неравенства. Как и наша партия не может стоять в стороне, когда низы не могут, а верхи не хотят! Двести лет мы покоряем космос, а покорить сердца идеей неокоммунизма никак не можем! Вот товарищи инопланетяне и не смогли пройти мимо. А ведь вопрос о Галактической Революции назрел уже давно!
Они вошли в конференц-зал и прислонили транспарант к стене. Пока делегат суетился с подставками, Степан огляделся.
Овальный отсек некогда боевой рубки ничем не выдавал своего армейского происхождения. Разве что аскетизмом обстановки, но и та была исключительно с мирным налётом. Три трибуны, расположенные полукругом и обращённые к середине зала, да освещённый кольцом напольных светильников пьедестал в самом центре. Ксенологи долго ломали голову, приготовить ли какое-нибудь кресло для представителя пришельцев. Но, ввиду полного отсутствия информации о чужой анатомии, решили, что центрового размещения, как знака уважения, будет вполне достаточно.
Чем-то это даже походило на студию какого-нибудь шумного ток-шоу, что частенько гоняли по виртуавидению. Если бы не однотонность освещения, да полотнища флагов, развернутых позади трибун. Конечно, политические передачи тоже некогда транслировались. Но когда, спасибо прогрессу, эфир превратился в какофонию из комментариев зрителей, их популярность быстро сошла на нет.
Возле одного из флагов, сочно-красного, и возился Леонид. В верхнем углу полотнища сверкал вышитый золотом двуглавый орел с зажатыми в когтистых лапах серпом и молотом.
Развернутый транспарант немного загородил флаг, но делегат все равно остался доволен. Он встал за трибуну и скосил глаза назад:
— Отлично смотрится! Не так ли, голубчик?
Глаза Степана обрабатывали цвета в разных спектрах и различали самые тончайшие оттенки. Но даже ему показалось, что флаг и транспарант будто сливаются в одно целое. Однако, он видел, как доволен Леонид, и не хотел его обидеть.
Киборг улыбнулся:
— Вы постарались на славу.
— О, про славу коммуняки любят покричать, — послышалось вдруг рядом. – Слава КПСС! Слава труду! Слава халявным котлетам!
Из-за соседней трибуны со стопкой помятых листов в руках поднялась Ребекка. За её спиной колыхнулся звездно-полосатый флаг.
Посланница от ЛДШ была одета в строгий мужской костюм. Короткие светлые волосы были тщательно зачёсаны назад, а белесые брови, бледные губы и несколько прыщей выдавали полное отсутствие косметики. Это удивило Степана, потому как на борт Ребекка поднималась ярко накрашенная, с модной причёской и в короткой юбке.
Леонид крякнул от неожиданности, но сориентировался быстро:
— А вот и буржуйка! Гляньте, как нарядилась! Прям, как ваш флаг: с каждым веком – все краше и краше! – Последние слова он произнёс с особенно едким нажимом.
Ребекка недоумённо обернулась на знамя. Семь полос цвета радуги упирались в крыж, заполненный 35 звёздами, по числу провинций Либерально-Демократических Штатов. Причём звёзды были пяти-, шести- и семиконечные, а цвет варьировался от чёрного до белого, чтобы уж точно никого не обидеть. Хотя красные звёзды и отсутствовали по умолчанию.
Девушка гордо вздёрнула нос:
— Наш флаг – это истинное лицо свободы и толерантности! Мы даже отказались от слова Америка в названии нашей страны! Потому что никакие рамки, в том числе и территориальные, не должны ограничивать личность в её самовыражении. И уж точно не вам, красным угнетателям, об этом судить!
— А с костюмчиком-то что? Вроде девица была с утра…
— Просто сегодня я чувствую себя мужчиной! Мое внутреннее «я» требует проявления индивидуальности, и я не имею права ему в этом отказать. В противном случае я проявлю нетерпимость к себе, а это недопустимо! Более того, я буду вынуждена подать на себя в суд.
— Чего? – выдохнул неокоммунист и недоуменно посмотрел на Степана. Тот пожал плечами.
— Вам не понять! Вы даже медведям по улице ходить запрещаете. О какой свободе с вами можно говорить?
— Ну да, ну да… И всё-таки, — не успокаивался Леонид. – Что ты тут делала? Шпионила? Или пакость какую капиталистическую готовила?
Ребекка снова вспыхнула, но тут же поникла. Весь ее напор куда-то разом схлынул.
— Да вот… – Американка махнула стопкой листов, измазанных влажными чернильными разводами. – Приготовила речь. Думала порепетировать, а тут этот стакан… И флешка, как назло, накрылась.
Леонид расхохотался:
— Так вам, пендосам, и надо! Гравитация, даже искусственная, и та против вас!
Ребекка резко глянула на него, но вместо очередной колкости просто отвернулась. Степан увидел, как в уголках её глаз заблестели слёзы.
.
.
