Автор: Живописная берёзовая роща на пологом склоне довольно обширного холма была обнесена по периметру металлическим забором из рабицы, выкрашенной в весёленькие цвета, с густой спиралью блестящей колючей проволоки на нём. У металлических же ворот возвышалась, словно крепостная башня, большая будка КПП из красного кирпича с широкими окнами под крышей и видеокамерами на ней. На воротах висела красивая чёрно-белая табличка, содержание надписи которой было противоречиво и с трудом сочеталось с забором, проволокой, башней КПП и суровыми металлическими воротами: «Учебно-оздоровительный экспериментальный пансионат «Потребитель». Режимный объект НИИ современной педагогики потребления им. И.Г.Песталоцци».
За забором среди пышных берёз, живых изгородей декоративных кустарников и ковровых газонов виднелось несколько зданий пятиэтажных корпусов, большое здание спортивного манежа, открытый стадион, пара ангаров, хозяйственные постройки.
Чёрный джип с двумя неизвестными похитителями и Ильёй, лежащим на заднем сиденье без сознания, беспрепятственно въехал в заранее открышиеся ворота. Какие-то остатки сознания Ильи сохранились, но мыслей не было, так как все чувства расплывались, таяли в какой-то эйфории и вязком тумане, и мыслительному процессу не за что было зацепиться, чтобы дать толчок мысли.
Остановившись у одного из корпусов, водитель, молодой мужчина неопределённо-стандартного вида в костюме и тёмных очках и сермяжный театрал-возница вышли из автомобиля и прошли внутрь здания. Через минуту они появились снова, но уже втроём. Третьим был заместитель директора НИИ, незабвенный друг и товарищ лежащего в машине, Паша, собственной персоной. Селянин-повозчик был уже без бороды и усов и оказался также замдиректора и слесарем Захарычем. Открыв заднюю дверь, они оглядели добычу, которая пребывала в глубоком сне.
— Эх, Илья, разрушитель передовых технологий, — произнёс без всяких эмоций Паша, — Что бы сразу не согласиться на такое …э-э-э… роскошное предложение? Видишь, прогресс не остановить. Ну, берём его.
Втащили обездвиженного Илью, в корпус, сам Паша и молодой человек инкогнито. Уложили на кушетке в кафельной комнате с надписью на дверях «Процедурная». Через минуту вошёл и сам директор Пётр Георгиевич Калошин, дабы провести научно-производственное совещание непосредственно у подопытного объекта.
— Вижу, что всё прошло успешно, — сказал он, указав на Илью.
— Да, Петя, всё сделали так, как планировали, — подтвердил Захарыч, вздохнул, — Только вот, небольшая неувязочка случилась… Девка его видела всю операцию, но издалека правда… Никто не ожидал, что она пойдёт его встречать за деревню.
— Маринка?! – удивлённо воскликнул Паша, — И это называется «по плану»? Да она уже наверняка в полицию позвонила. И что теперь будет?
— Надо срочно звонить на его телефон, — быстро принял решение молодой человек инкогнито, указав на Илью, — Машина его там осталась, при нём телефона нет, я обыскал. Значит, в машине. Девка эта наверняка сейчас в его машине. Номер этого знаешь, говори, я со своего позвоню.
Паша лихорадочно достал телефон, отыскал номер Ильи, начал диктовать.
Человек в тёмных очках набрал номер, послышались гудки вызова.
— Да, слушаю, — ответил встревоженный девичий голос.
Звонивший повернулся спиной к собранию.
— Мариночка, — сказал он ласково вдруг изменившимся голосом, — Не вздумай звонить в полицию. Вообще никуда не звони, добро?
— Кто вы? Где Илья? Что вы хотите от него? – посыпались, полные тревоги и отчаяния, вопросы.
— Ничего не случится с Ильёй. Должок нам отдаст и вернётся в твои объятия. Ещё и свадьбу вместе отгуляем. Даю слово. А поднимешь шум, вообще не увидишь любимого. Понимаешь? Никаких третьих лиц, усекла? И всё будет хорошо, вернётся Илюша. Рядовой случай.
Его интонация представляла собой некую гипнотическую смесь железной убедительности и бабушкиной любви к своей единственной внучке. Закончив фразу, секретный представитель сразу же нажал на кнопку и сказал присутствующим:
— Всё, дело улажено. Никуда звонить она не будет. Дальше вы уж как-нибудь сами, а мне пора. Всего хорошего.
С этими словами он направился к выходу.
— Спасибо. До свидания, — ответил за всех Пётр Георгиевич и обратился к коллегам, — Так, что будем делать дальше? Павел Евгеньевич, озвучьте ещё раз процесс создания искусственного интеллекта на органической основе, каковой и является уникальный мозг вашего товарища.
— Да, сейчас перед нами – исходный материал, необработанное сырьё, полуфабрикат, так сказать. Искомая уникальность этого сознания – способность производить мыслеобразы, отягщена, нагружена ненужными помехами, примесями, как то: моральные принципы, эгоизм, характер, предрассудки, «идеи», жизненная философия и тому подобное. Поэтому для получения чистого интеллекта необходимо вернуть подопытного в детство, когда сознание есть, а «принципы» и характер ещё не сложились.
Для этого необходимы немного времени и некоторые препараты. Затем трепанация черепа, извлечение мозга, замена его некоторых участков транзисторами и процессорами, ппомещение мозга в биораствор, вывод участков на клавиатуру, так же, как и центры удовольствия и страдания, нейронная доводка, апробирование, — и вот перед нами принципиально новый ИОИ – искусственно-органический интеллект. Он же – идеальный потребитель.
Детально, Пётр Георгиевич, всё описано в Программе эксперимента. Рабочая группа – я, ассистентка и программист. Все – энтузиасты своего дела, дали подписку.
— Что ты будешь делать сейчас, Павел? – спросил директор.
— Подожду, когда Илья, то есть пациент, начнёт приходить в себя и начну сразу же работать с таламусом и ассоциативной зоной коры головного мозга, то есть поставлю подопытному укольчик кетамина. Потом курс процедур по возвращению в счастливое детство, помещение его в детскую возрастную среду, консьюм-тренинги, трепанация и дальнейшая работа по доводке этой революционной идеи – не железо подстраивать под человеческий мозг, а из мозга произвести суперкомпьютер, который и будет идеальным потребителем, — оратор сделал паузу и провозгласил с высоким пафосом, — Человечество подходит к новой эпохе потребления и реализации своих возможностей, наслаждения и истинного рая!
— Хорошо, хорошо Павел, всё в твоих руках, — сказал Пётр Георгиевич, посмотрев на зама с некоторой тревогой и удивлением, — Действуй!
— Да, золотое детство.., — ностальгически добавил Захарыч, — Надо бы ему игрушки подобрать: самокат там, машинку пожарную, на карусели покатать. Дети любят поиграться. Сейчас все помолодеть хотят.
* * *
Начал просыпаться Илья уже на кровати в уютной комнате с весёлыми обоями и шторами на окнах. Когда сфокусировалось зрение, первое, что он увидел – это молодая женщина в синем служебном халате и со шприцем в руке, смотрящая на него серьёзно и внимательно. Как только пленник начал шевелится и медленно поворачивать голову, женщина взяла его руку, пошлёпала ладонью по сгибу локтя и ловко вогнала иголку шприца в вену. Введя раствор, она, улыбнулась, потрепала пациента по щеке и сказала с интонацией заботливой мамы:
— Ну, вот, Илюшка, ты в санатории, как и хотел. Подлечишься, поправишь здоровье и снова на работу! Подпишите договор на регрессию возраста и омоложение сознания.
Она подала лежащему бумаги и ручку.
— Вот здесь, — указала Галина и вложила ручку в пальцы подопечного. Он безвольно поставил подпись, ещё одну.
Оставаясь лежать с открытыми глазами, Илья вновь стал отчуждаться от внешнего мира. До какой-то границы возможного, он ещё мог рефлексировать, отслеживать своё состояние. Но вот онемели руки и ноги, поплыла комната, закружилась голова. Исчезло чувство собственной телесной пропорции, соотнесённость между телом и сознанием. Последнее стало расширяться, словно большое облако, легко выходя за границы тела, которое Илья уже не ощущал и мог созерцать его извне. Кто он и каких размеров это его тело, Илья представить себе не мог. Но точно — оно было какое-то маленькое, размером примерно с котёнка. Наконец, он весь целиком превратился в безбрежное небо сознания, мыслящее само себя. Сознание было что-то вроде туманности, или огромного облака, движущееся в космосе.
Эта туманная субстанция возжелала пойти к Марине, обнять её и поцеловать, что и сделало сию же минуту. Когда Илья в этом новом своём эфемерном качестве крепко обнял любимую, девушка, сидя за столом в доме у себя в Серебрянке, ничего не почувствовала. Лишь посмотрев на лежащую перед ней на столе фотографию себя и своего возлюбленного, глубоко вздохнула. Зато Илья объятием насладился вполне: он реально ощутил упругость девичьего тела, сладость поддатливых губ, молочный запах её волос, звук дыхания…
Вдруг он услышал, как кто-то позади него позвал его по имени:
— Илья.
Повернувшись на голос, он увидел Кирилла в виде точно такого же облака-туманности, но несколько большего в размере, более тёмного и с какими-то блёстками в нём.
— Привет, Кирилл.
— Здорово, друг. А как тебе удалось тело оставить-то? Я как раз решил на связь выйти, гляжу, ты в космосе паришь. Тут много таких, но это, в основном, наркоманы, сумасшедшие и йоги. Ты-то как здесь оказался в таком виде? Сам научился?
— Нет, я в санатории отдыхаю, мне какой-то укол поставили.
— Странный какой-то санаторий, кетаминовый. Только сейчас разглядел. У тебя всё хорошо?
— Да, решил отдохнуть, мне тут нравится. А процесс идёт. Компы развоплощаются. А у тебя как дела?
— Я нашёл материнскую плату, процессор. Я уже в атомах и квантах вижу биты информации, то есть воспринимаю Вселенную как потоки информации. Я вижу работу космокомпа. Но менять что-то в этой программе пока не могу, потому что пока не знаю самой этой программы. Но я узнаю её, не сомневайся. Могу воздействовать на отдельные процессы: например, менять климат в определённых местах на Земле, воздействовать на отдельных людей, будить вулканы, даже устраивать военные конфликты и войны. Но это всё не то, этого мало. Это как бы мелкие пакости, лучше этого вообще не делать. Надо программу целиком, чтобы управлять работой космокомпа одному и целиком. Очень мешают человеческие головы и эти железки-компьютеры. Они – источник помех…
— А ты почему в таком виде сейчас?
— Я достиг третьей сферы отсутствия форм, то есть распредмечивания тела и сознания. Но я ещё всё-таки материален, поэтому ты видишь меня. В четвёртой фазе я совпаду с информационным космосом целиком и ты меня уже не увидишь, не различишь. но я буду существовать. Надо пройти ещё ряд степеней совершенства, а потом, в финале, Ману Варна, учитель, даст мне испить аштха-варгу. Это специальный напиток из восьми редчайших растений, которые можно найти только высоко в горах плюс сок травы сома. Найти я должен все эти растения лично сам. Вот тогда и моё тело преобразуется в чистую информацию. Я сам стану Cosmos Computator! А пока мы с тобой, ну, полуфабрикаты, что ли…
— А я? Что будет со мной, Кирилл?
— Ты, Илья, будешь исключением из всего! Ты останешься свободным человеком, каким являешься сейчас. Ты будешь наподобие вольного неуничтожаемого вируса, не обнаруживаемого никаким космическим антивирусником. Мы с тобой оставим себе свободу и не-за-ви-си-мость!
— А Марина?
— А-а, твоя любовь… А что Марина? Марина, как и все, — она уже и сейчас в программе. Так и останется, — любящей тебя, условно свободной. Можно даже её улучшить слегка. Например, сделать её твоим вечным спутником при любых изменениях программы. Будете неразлучно по жизни болтаться. Чтобы уже железная гарантия была.
— Нет, улучшать не надо, — сказал Илья, — Что-то меня в тело обратно тянет…
— Ладно, дружище, до следующей связи, а потом уже и до встречи, — попрощался Кирилл, — Тебе точно в санатории нравится?
— Да, здоровье поправить надо. До встречи.
— Скоро мы тебе его железным сделаем. И вечным. Пока.
* * *
