Автор: Часть 3
Вот такое чародейство!
Слегка приоткрывая занавеску, солнечный лучик, напоминающий бесформенного человечка размером с мышонка, прокрался прямо к горшочку с геранью и осторожно дотронулся своей крошечной ручкой до плеча мирно спящей в позе младенца феи, закопавшейся в куче листьев. Сложенные крылышки Вирсавии слегка задрожали, будто белые пушистые зонтики одуванчика при дуновении задорного летнего ветерка, и всколыхнулись, словно желая взлететь навстречу солнцу. А солнечный человечек тем временем спрятался за занавесками и, сиюминутно взобравшись по ней, выпрыгнул в открытую форточку.
Фея открыла глаза и стала медленно потягиваться. Затем она поднялась, стряхнув с платья маленькие комочки земли и огляделась. Комната, ещё вчера сверкающая потоками электрического света, теперь уже совсем ожила, как и рисунок. Он стал ярко-белоснежным, наполнившись волшебным утренним сиянием. Очертания грифельной феи были четкими, а сама она казалась настолько реальной, что готова была взмахнуть своим единственным крылом и покинуть тесное пространство бумажного мира, в котором зародилась. Вот только осознание того, что с одним крылом далеко не улетишь, придавало её выражению лица какую-то романтичную меланхоличность. Вирсавии как можно скорее хотелось подарить этой бедняжке второе крыло.
Фея за одно мгновение долетела до кровати Аси и опустилась на одеяло, которым девушка была накрыта лишь наполовину. Пробравшись к лицу девушки, объятому негой безмятежного сна, Вирсавия плюхнулась на щёку. Однако, не удержав равновесия, она скатилась на подушку, в гущу волос. Фея лежала на животе, запутавшись во всей этой рыжей гуще, обвившей её маленькое тельце, словно большая цепкая лиана. Волосы щекотали нежную кожу Вирсавии, и она чихнула настолько громко, насколько могла – больше это напоминало шлепнувшуюся в сосуд с водой божью коровку. Ася не спеша перевернулась на другой бок. Вряд ли её уши могли уловить прозрачный чих феи. Боясь быть раздавленной, фея пискнула и заворочалась, щекотнув шею девушки.
Потянувшись, Ася улыбнулась, будто ей снилось нечто удивительное, и она никак не хотела расставаться со своими сновидениями. Она открыла один глаз, потом другой. Снова что-то защекотало её шею. Пошарив рукой в собственных волосах, Ася сгребла в ладонь маленькое копошащееся существо и взглянула на него. Фея, тельце которой сжимали пальцы девушки, висела прямо у неё перед глазами. Она неуклюже пинала воздух своими малюсенькими ножками. Её личико было слегка недовольным и немного уставшим.
– А что это ты у меня тут делаешь? – хихикнула Ася, глядя на то, как фея смешно смотрелась в таком виде.
– Хотела пожелать тебе доброго утра, но, пожалуй, утро не всегда бывает таким уж и добрым. Скорее конфузным, – вздохнула фея, придав своему выражению лица еще более расстроенный вид, дабы показать, что её чуть было не раздавили.
– Бедняжка, – улыбнулась Ася, аккуратно опустив фею на одеяло. – Надеюсь, ты хорошо спала?
И фея принялась расхваливать свою новую и удобную постельку из герани. Раньше ей не доводилось просыпаться в горшке с цветком.
Но тут она замешкалась, подумав об Альвине. Наверняка подруга в панике переполошила всех новостью о том, что Вирсавия исчезла. Она ведь пока не знает, что с Вирсавией всё хорошо. Надо бы предупредить, но… Вот только долго думать об этом наша фея не стала, ибо была слишком одержима тем, чтобы принять участие в создании шедевра.
Перед этим Ася и Вирсавия принялись завтракать. Глотками наслаждаясь горячим чаем, Ася наблюдала за тем, как фея отламывала от булки совсем крошечные кусочки и подлетала с ними к банке, слегка обмакивая их в брусничное варенье.
– Как вкусно! Тает на языке! – сказала фея с набитым ртом. Варенье понравилось ей.
– Это бабушкино.
– Моя бабушка тоже любит делать варенье, в особенности из цветков волжанки с добавлением хвойного масла, а еще из красных или черных ягод воронца, редко из белых.
– Интересно, какой вкус у такого варенья? – искренне удивилась девушка, подув на свой бокал. Как же язык жжет!
Как рассказывала Альвина, варенье феи делали на основе специального сиропа, ведь так оно сохранялось намного дольше. Получали его из утренней росы, в которую добавлялась цветочная пыльца. Такой сироп следовало настаивать в течение трех дней в неопыленных соцветиях шиповника, склеенных смолой. В момент расклеивания соцветий роса с пыльцой становилась гуще и приобретала лёгкий желтоватый оттенок. Только после этого можно было экспериментировать с ягодами и цветами. А вкус у варенья… Вряд ли фее удалось бы передать его словами, это надо почувствовать.
Заинтересованная Ася всё же попробовала представить вкус подобного лакомства. Брусника с горьковатым привкусом хвои? Или черника? А может вишня?
А чай постепенно остывал.
И пока Ася и Вирсавия беззаботно трапезничали и болтали о варенье, Альвина на всех своих крыльях мчалась по лесу. Подлетев к кусту можжевельника, фея разглядела в глубине острых колючих листьев шар, связанный из переплетённых между собой тонких деревянных прутиков. Фея медленно и осторожно пробиралась к нему, старалась не уколоться. Оказавшись рядом с плетеным шаром, Альвина потрогала его руками и нащупала маленький камешек причудливой треугольнообразной формы, нанизанный на один из прутиков. Это была ручка. Тронув за камешек, Альвина тихонько отворила дверь и устремилась внутрь.
Внутри шара царила таинственная полутьма. Сверху свисали вьюны, закручивающиеся в замысловатые узоры в виде спиралек и колечек. Посередине стоял столик из листа рябины на стебле. На нем лежали крошечные книги с обложками из коры дерева и маленький горшочек из ягоды черноплода. В шаре так пахло пряностями, что у Альвины немного закружилась голова. Она подергала один из висящих вьюнов, который мгновенно колыхнулся. Затем все остальные вьюны зашевелились и принялись громко шептаться на непонятном языке. Около стола появилась фея, облаченная в длинное платье из фиолетовых фиалок с золотистым поясом. Её серебристые волосы, высоко забранные в хвост, струились до самых пят.
– Зря я придумала все это с вьюнами. В следующий раз сделаю так, чтобы меня больше не вызывали. Это очень отвлекает от важных дел, – недовольно пробурчала фея, скрестив руки на груди и нацелив свой зоркий взгляд прямо на Альвину. – Что случилось, радость моя? Тебе понадобилась помощь мудрой чародейки Дилары?
Эту фразу она произнесла с явным восхищением. Чародейка гордилась своим необыкновенным даром. Она могла познавать секреты трав намного лучше остальных фей. Она жила отдельно ото всех, в гуще леса, поскольку ей не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как она проводит свои самые сокровенные колдовские ритуалы.
– Ты снова хочешь, чтобы Отважные летуны выиграли? – с раздражением произнесла чародейка. – Предупреждаю, что я не намерена заниматься таким мелким и обманчивым колдовством. Это станет пятном на моей безупречной репутации. Тем более бездарям помогать не особо хочется. Тоже мне… Отважные – одно название.
– Нет, – вздохнула Альвина, – мне нужна помощь.
– Боже, да у тебя мешки под глазами! Что приключилось, деточка моя? – голос чародейки смягчился, едва она приблизилась к Альвине.
И действительно, фея казалась невыспавшейся, её волосы торчали в разные стороны, взгляд был испуганным.
Чародейка взмахнула рукой, и позади нее появился пушистый высокий стульчик из одуванчиков. Плюхнувшись на стульчик и едва не утонув в его белоснежных пушинках, она приготовилась внимательно слушать. Однако фея позаботилась и о своей гостье, усадив её на точно такой же стул, только пониже. Дилара любила чувствовать себя на высоте при любых обстоятельствах, пусть даже это была обычная беседа. Но в данном случае может и не вполне обычная, ведь обычно Альвина прилетала к чародейке в бодром расположении духа.
Начался сбивчивый рассказ об исчезновении Вирсавии. Фея поведала и о том, как она писала подруге на листьях, но ответа не было, летала весь вечер и всю ночь по лесу, под утро заснула на березе и, едва разомкнув глаза, поспешила к чародейке, ибо на нее вся надежда. Дилара призадумалась, спрыгнула со своего колдовского трона и снова облетела стол, только в этот раз в её глазах мелькали огоньки беспокойства.
– В плену у человека, в плену у человека, – шептала чародейка, будто это была волшебная мантра. – Быть плененной человеком… Какой любопытный случай… Помню, однажды ко мне приходила одна фея. Она рассказывала, как её братец угодил в ловушку, подстроенную человеческим созданием, а потом благополучно из неё выбрался…
– Я знаю эту историю, – нахмурилась Альвина. – Сейчас мне хочется найти свою подругу, а не обсуждать события минувшей давности.
– Я не договорила, – Дилара вновь села на свое почетное место. Чародейке не нравилось, когда её перебивали, и от этого она начинала нервничать. – Я уверена, как только девушке надоест наблюдать за твоей подругой, она сразу её и отпустит.
– Какой бред! – Альвина стала злиться. – А что было бы с братом твоей знакомой, если бы тот мальчик не уронил банку? Вернулся бы он домой?
– Надо поразмышлять… – чародейка тотчас состряпала задумчивое выражение лица. – Есть у меня один способ проверить, что стало с Вирсавией.
Дилара покинула свой трон-одуванчик и подошла к столу. Затем она взяла три книги из разных стопок и принялась их быстро перелистывать.
– Не то, – пробормотала чародейка и захлопнула все книги, отбросив их в сторону.
После этого Дилара достала из-под стола что-то невидимое. Ее руки обхватывали какой-то большой и тяжелый предмет, поскольку чародейка заметно напряглась. Как только этот предмет оказался на столе, он предстал во всем своем образе. Это была овальная шкатулка кремового цвета. Чародейка взмахнула руками над шкатулкой, и та превратилась в пепел, который закрутился над столом, а потом вновь собрался в шкатулку. Затем Дилара открыла этот кремовый овал, из которого извлекла несколько маленьких листочков такой же овальной формы и такого же цвета. Подобных и в природе не существовало. Расположив листья на столе, будто мозаику, чародейка принялась их внимательно разглядывать.
– Я хочу проследить невидимый свет, излучаемый от крылышек Вирсавии в день её исчезновения, пока он не растворился в воздухе. Именно он и должен привести нас к ней. Я вижу, как свет становится очень тусклым, его тонкая ниточка вот-вот оборвется, – тихо произнесла Дилара, прищурив глаза.
Альвина, которая так и не смогла спокойно усидеть на месте, тоже склонилась над листочками, однако ничего в них не увидела, кроме кремовой поверхности, переливающейся ярким глянцем. Чародейка вновь перемешала листья, а затем брызнула на них какую-то прозрачную жидкость из горшочка-черноплода. Листья стали плавиться, будто их подожгли невидимым огнем, образуя по краям чёрную копоть, а затем сжались, став жухлыми и совсем черными. После этого каждый листочек стал распадаться на сотни маленьких песчинок, и на столе образовалась горка черной золы, которая постепенно собралась в ровную и почти плоскую чашу. Эта чаша вертелась, словно гончарный круг.
– Сейчас ты все увидишь, – подмигнула чародейка Альвине, которая непонимающе разглядывала чашу. – А пока давай отойдем назад.
Чёрная чаша стала вращаться еще настойчивее.
За это время Ася узнала о феях, что это были веселые и очень осторожные существа. Они жили в самой глубине леса, за озером. Эти места назывались Озерным затишьем, поскольку лес окутывала приятная тишина. Люди здесь обычно не появлялись. Однако и фей здесь было не так уж много, поэтому все друг друга знали. Дома лесных фей представляли собой шары, сплетенные из вьюнков и множества стеблей различных растений (лишь у чародейки все было не как у остальных – на то она и чародейка). В этих шарах можно было увидеть только постель из мха, столик из листьев рябины и пару таких же стульчиков, а также комод из коры деревьев, предназначенный для различных фейских безделушек, вроде флейты из стебельков ромашки и многих других вещей, которые приносили феям радость. Почти все феи Озёрного затишья умели играть на флейте, поскольку были небезразличны к музыке.
Она рождалась вместе с ними и помогала сродниться с природой. Обычно феи собирались на ветвях деревьев, чтобы поиграть на своих флейтах. Их игра напоминала пение птиц и была настолько убедительной, что сами птицы с охотой вторили им.
Феи любили наряжаться. Платья, созданные из цветочных лепестков, покрывались чародейской смолой, которую готовила Дилара, поэтому они не вяли, сохраняя свой безупречный вид на долгое время. Таким образом можно было выдать себя за цветок, если хорошо замаскироваться, дабы чей-нибудь любопытный взгляд не обнаружил фей. Не забывали феи и о бодрости духа и приветливом отношении к тем, кто их окружал. Хотя насчет приветливости –даже среди фей встречались весьма дерзкие создания, способные спровоцировать настоящий хаотический бунт, переходящий в головную боль у обитателей Озёрного затишья.
Каждое утро феи посыпали траву, кустарники и деревья около озера невидимым волшебным порошком, который появлялся на их крылышках. Это был оберегающий порошок, вот только от многих болезней он излечить не мог, и приходилось обращаться к старинным проверенным рецептам. Помимо этого, фейский народец помогал различным жучкам и прочим обитателям, попавшим в беду. А те, в свою очередь, знали, кого надо звать на помощь, если что случится, будь это недуг или еще какая неприятность.
Была у фей и своя обычная фейская жизнь. Феи-малыши ходили в школу, представляющую собой ряд шаров из стеблей, следующих друг за другом, где учились читать, писать, а затем, подрастая, выбирали себе дело по душе, которому их обучал особый учитель. Каждый такой учитель собирал небольшие классы, из которых выпускались знатоки своего дела. Это были портные, благодаря которым феи облачались в свои одежды, учителя, дарующие знания, строители, без которых феям негде было бы жить, кулинары, творящие настоящие шедевры из даров леса, от которых текли слюнки, лекари, лечащие не только всех обитателей леса, вплоть до мелких букашек, но и окружающую растительность.
Ремесленники изготовляли предметы быта и различные полезные вещи, сочинители рассказывали свои сказки и новые легенды, артисты играли в спектаклях. Феи очень любили спектакли. Они ведь явно отражали их фейскую жизнь. Спектакли устраивались около большого дуба. Зрителей было много, поэтому приходилось потесниться, чтобы увидеть, что происходило на ветвях. Это была так называемая сцена.
Певцы слагали свои медленные и мелодичные песни о добродетелях и жажде познания, о лесе и самих феях. Их пели все до исключения. Особенно в вечернее время. Юные феи знали, что будут полезны лесу и всему фейскому обществу, поэтому старались обучиться своему делу до совершенства. Именно приносить пользу было главным для каждой феи. Не так уж и много профессий на взгляд Аси, но больше феям и не нужно. Они умели довольствоваться малым и радоваться тому, что имели. Вирсавия готовилась стать учителем фейских легенд и преданий, а вот Альвина обучалась искусству танцев.
От людей феи прятались. Существовало старое поверье. Однажды человек похитил одну фею и попросил её, чтобы она наградила его даром, какого у него никогда не было от природы. Фея подарила этому человеку волшебный голос, а взамен попросила отпустить её. Однако человек, ставший превосходным певцом, заставил фею подыгрывать ему на своей флейте. И фея была пленена навечно.
Вот так и жили феи в своем маленьком, но уютном мирке.
– Удивительно. Получается, я тебя похитила нечаянно, даже и не подозревая об этом?
Карандаш расположившейся за столом Аси танцевал на бумаге затейливый танец, превращающийся в изящные грифельные изгибы. Оставалась лишь пара штрихов – и рисунок готов.
– Да, вот только я не смогла бы тебя ничем наградить, потому что феи не обладают такими способностями. А все, что сказано в той легенде, – вымысел, в который феи верят, чтобы жить обособленно. Они просто не хотят, чтобы хоть кто-то вмешался в их давно сложившийся уклад и нарушил его. Теперь я это понимаю, – ответила фея, сидя на горшке с геранью. Полюбился ей этот горшок, без всяких сомнений.
– Но все же ты подарила мне вдохновение, и я смогла завершить рисунок. Значит, старые легенды – вовсе не выдумки.
Наконец кропотливая работа Аси была закончена. Положив карандаш на стол, девушка с восторгом произнесла:
– А теперь давай смотреть, что получилось!
– Давай! – отозвалась Вирсавия и перелетела с цветка на стол так, чтобы лучше можно было разглядеть рисунок.
Теперь у грифельной феи было не только второе крыло, но и лучезарная фейская улыбка.
– Восторг! – захлопала в ладоши Вирсавия.
Ася никак не могла налюбоваться своим творением. Сколько времени она ждала, когда это свершится, и это свершилось!
Вдруг графические очертания феи засветились ярким серебристым светом, и она будто исчезла, оставив после себя зияющую пустоту. На бумаге были видны очертания самой феи, которые художница так старательно вырисовывала карандашом, а цветок и капли дождя остались на прежнем месте.
Ася чуть было не лишилась дара речи.
.
.
