Автор: Часть 4
Бесконечное удивление
Едва Альвина и Дилара успели отойти от чаши, как в ней появилась белоснежная фея. Альвина с испугом взглянула на нее. Фея так была похожа на её подругу, что ей стало страшно. Фея рассматривала окружающую обстановку с удивлением вылупившегося птенца. По сути, она и была своего рода «птенцом», поскольку с ней поделились частичкой жизни, такой далекой и незнакомой.
– Что это?! – в панике закричала Альвина, испугав незнакомку, которая прижалась к краю плетёного шара.
– Н-н-не знаю, – пробормотала чародейка, переминаясь с ноги на ногу. Она была ошеломлена не меньше Альвины.
– Неужели Вирсавия задохнулась в банке, а теперь её дух витает вот здесь, перед нами? – охала фея, принявшись летать вокруг стола, как это делала Дилара, вот только её полет был лихорадочным.
– А ты уверена, что это твоя подруга? Похожа, конечно, на Вирсавию, но… всякое бывает. Может, это просто обман зрения? – ласково проворковала чародейка, пытаясь успокоить Альвину. Затем она повернулась к неожиданной гостье и поинтересовалась: – Как тебя зовут, деточка? Откуда ты взялась?
– Я – Вирсавия, – растерянно пожала плечами гостья. – Что-то смутно я припоминаю, что произошло… А вы разве не знаете, что это за существо такое – Вирсавия?
– О-о-о! – Альвина схватилась за голову.
Блуждающий взгляд белоснежной феи постепенно растворялся в раскаленном от возмущения воздухе. Дилара подошла к своему столу. Черная чаша тем временем исчезла, а на столе остались лежать кремовые листочки. Они казались совсем не тронутыми. Чародейка окинула взглядом свои колдовские приспособления, а затем осторожно принюхалась. От горшочка черноплода пахло чем-то кисловатым. И как только Дилара не учуяла этот за- пах раньше? Видимо, слишком торопилась. Чародейка взглянула в горшочек. На прозрачной поверхности плавали маленькие зеленовато-бурые пушистые комочки.
Так плесневела колдовская вода, которую Дилара собирала с колдовского растения Синий плющ, напоминающий собой толстую черную веревку, с маленьким цветком из одного единственного острого и длинного лепестка синего цвета в серединке. Обычно плющ извивался под землей, примыкая то к одному, то к другому дереву, вернее к его корням, и завязывался узлом. Таким образом он получал известия о наземной жизни. На поверхность таинственное растение выбиралось только ближе к ночи. Обвив какой-нибудь куст, изгородь или дерево, оно замирало до восхода солнца, а с его лепестка на землю капала прозрачная колдовская вода, которую можно было спокойно собирать. Хранить такую воду следовало не больше двух дней, иначе колдовство могло обернуться чем-то совершенно непредсказуемым.
Чародейка с испугом отпрянула от горшочка. И когда она в последний раз меняла воду? Дилара попыталась вспомнить. Это было четыре дня назад, а потом сестра Дилары пригласила её отметить вступление своего сына в ряды юных флейтистов Озерного затишья. И с тех пор чародейка забыла о колдовской воде. Теперь было понятно, почему ритуал так сработал – вода была испорчена!
Дилара стала осознавать, что сие создание, которое они с Альвиной лицезрели, дело её рук. А ведь она всего лишь хотела вернуть похищенную фею и даже нашла её. Оставалось только вызвать. А получилось так, что магия чародейки не только вернула, но и безжалостным образом лишила бедную Вирсавию красок и вдобавок разума, и она превратилась в некое подобие бумажного снеговика. Дилара издала полуобморочный стон и прислонилась к спинке своего трона-одуванчика, обмякнув всем своим пульсирующим от волнения телом, словно растаявшее на солнце ягодное желе.
Взмахнув крыльями, бумажная фея легонько перенеслась со стола на пол. Она заметно осмелела и ей уже надоели нескончаемые эмоциональные потрясения её двух новых приятельниц. Она не понимала, чем они так встревожены. И фея решила, что ей пора уже поближе познакомиться с окружающим миром, и начала она со своих крыльев. Обернувшись назад, фея принялась с интересом разглядывать их. Какие они загадочные. И прозрачные. Сквозь крылья она могла видеть шар изнутри.
– Признавайся, это ведь твое неудачное чародейство, так? – Альвина в упор взглянула на чародейку. Теперь ее беспокойные мысли созрели для того, чтобы выплеснуться наружу.
– Так, – еле слышно прошептала чародейка и, закатив глаза, плюхнулась на пол, разметав длинное платье и свою необъятную шевелюру.
– Что с ней? – бумажная фея отвлеклась от своих крыльев и с удивлением взглянула на лежащую чародейку. Перед ней будто разыгрывалось какое-то невероятное зрелище.
– Нет-нет! Только не падай в обморок вот так… сейчас! – Альвина в панике кинулась к обездвиженной чародейке.
Фея знала, что у Дилары бывали эмоциональные обмороки, которые могли продлиться около семи дней. Чародейка обладала чрезвычайной восприимчивостью, и это было ее маленькой слабостью. И обычно в такие моменты (стоит заметить, что в одиночестве у нее ничего подобного не происходило, только у кого-то на виду) чародейку оборачивали листьями мяты, чтобы она могла наслаждаться их свежестью, путешествуя в своем подсознании по вселенским мирам, и не беспокоили до тех пор, пока она не придет в себя.
– Никуда не выходи отсюда и жди меня. Я отправлюсь за мятой, – с этими словами Альвина хотела уже было выпорхнуть из плетёного шара в лес.
– Подожди, – тихим и бесцветным голосом проворковала белоснежная фея, – я хочу тебе кое-что показать…
Альвина обернулась и увидела, что тельце феи внезапно потеряло свои белоснежные черты и, превратившись в зеркало, представило лицо девушки, которое показалось Альвине знакомым. Затем возникли руки художницы, сжимающие карандаш. Она водила этим карандашом прямо по изгибам крыльев. Альвина затаила дыхание и напряглась.
Девушка исчезла, а вместо неё будто бы в отдалении появился неясный силуэт Вирсавии в цветке герани. Она вовсе не казалась несчастной пленницей, даже наоборот, радовалась. Не успела Альвина как следует поразмыслить над увиденным, как в мгновение ока картинки стали перемешиваться между собой, образовав крутящуюся воронку из обрывков видений, а затем эта воронка испарилась.
– Что это было такое? – прошептала Альвина. Её будто окунули в горячую воду.
Белоснежная фея ничего не ответила и постепенно стала сливаться с плетёным шаром, пока вовсе не растворилась в нем. Альвина от неожиданности схватилась руками за воздух, где еще секунду назад была её собеседница. Внутри феи бушевал целый ураган спонтанных эмоций.
Эта белоснежная гостья была все же Вирсавией? Или нет? А кем тогда? Её посланницей? Или же чародейка придумала новый вид колдовства? Тогда почему она сейчас распласталась без чувств? От радости, что колдовство все-таки свершилось? Да и фея тотчас исчезла в тот момент, как только чародейка упала в обморок. Нет, это была точно не Вирсавия! А ещё Альвина всегда знала, когда её подруга радовалась по-настоящему, а когда притворялась. В увиденном никакого притворства не было. Что же это получается? Ей, бедняжке Альвине, пришлось столько всего пережить, побеспокоиться, когда Вирсавия все это время пропадала непонятно где, да к тому же в отличном настроении! Еще эта девушка! Что за странности с ней происходили, что было у неё в руке?
И главное – неужели эта всезнайка Вирсавия, вечно роящаяся в своих книженциях, как крот в земле, раскопала нечто такое, о чем ей, Альвине, она и вовсе не спешила рассказывать?
Альвина покраснела от злости и готова была совсем распылиться, словно старый гриб дождевик, на который наступил какой-нибудь грибник своим грязным и ужасным ботинком. Ведь это она первая подлетела к девушке, а вечно пугливая Вирсавия – вслед за ней! Она сама ни за что бы не рискнула! И как после этого Альвина могла оставаться в тени, в роли жалкой ищейки, а подруга вот так беззастенчиво пользовалась плодами её смелости? Несправедливость какая!
Фея стремглав вылетела из плетеного шара и хлопнула дверцей так, что она чуть было не оторвалась.
Спустя некоторое время чародейка лежала посреди плетёного шара, укутанная до самой шеи ворохом мяты. На её лице, поцелованном персиковым румянцем, пряталась почти прозрачная улыбка. Эта улыбка не сойдет еще некоторое время, пока чародейка будет почивать в блаженной тишине.
Ася вздыхала, мысленно оплакивая свой незаслуженно погубленный рисунок. И если у творений есть своя, особая судьба, то свершило то, что должно было свершиться изначально, – полное забвение. А ведь еще недавно девушка мечтала о том, что создаст нечто волшебное, чего раньше никогда не создавала. Воображение часто подводило художницу, однако однажды она увидела во сне что-то интересное и, проснувшись, взялась за карандаш. И сколько бы усилий Ася не прилагала для воплощения своего творческого замысла, она никогда не завершила бы рисунок столь безупречным образом, не появись эта фея.
Фея будто была послана из её странного и загадочного сна. Однако времени на ликование, как оказалось, дается не так уж и много, если волшебные замыслы реализуются не менее волшебным образом.
Расстроилась и Вирсавия. Все-таки жаль, что её двойник канул в неизвестность. Она так хотела увековечить свой образ. Зачем это какая-то непонятная фея будет красоваться на этом рисунке? Вот и пришлось Асе немного переделать свое творение по просьбе Вирсавии. Вот удивилась бы Альвина, если б увидела. Альвина! Вирсавия все-таки вспомнила о своей подруге и отчего-то ей стало стыдно перед ней. Как она могла водить Альвину за нос? Но кто как не Альвина может помочь? Она и с чародейкой знакома. И вообще, уж не чародейки ли это чары были?
А что она скажет Альвине, когда её увидит? Она скажет, что научилась рисовать! От этих мыслей Вирсавия заулыбалась.
Ася и фея помчались в лес. Рисунок остался лежать на столе. В лесу Ася открыла свою сумку и выпустила Вирсавию. Взмахнув крыльями, фея упорхнула в ускользающую глубину леса, за одно мгновение поглотившую это крылатое создание.
Ася осталась терпеливо ждать.
Как бы долго Вирсавия не колотила своими маленькими кулачками дверь зелёного шара своей подруги, нашедшего свой приют среди махровых цветков сирени, никто не спешил ей открывать. Внезапно фею заставил обернуться знакомый женский голос:
– Вирсавия! Ты здесь?
И голос этот явно был удивлен, как и его обладательница, фея с длинными рыжими локонами в платье из желтых лепестков вербейника. Это была София, приятельница Альвины, а рядом с ней – совершенно незнакомая белокурая фея, до самых пят облаченная в жасмин. Она больше напоминала снежную статуэтку и разглядывала Вирсавию с надменным интересом.
– Да, здесь, – спокойно ответила Вирсавия, размышляя про себя, где могла быть её подруга.
– Альвина говорила, что ты на неделю отправилась в гости к своей тетушке в Сосновую дугу, – улыбнулась София.
– К тетушке? На неделю? – теперь голос самой Вирсавии не скрывал нотки удивления.
– А что, ты уже успела передумать? – полюбопытствовала София, наблюдая за тем, как Вирсавия стала немного волноваться.
– Нет. Давно я не была у тетушки. Её стоит проведать, – фея изобразила в ответ притворную улыбку, слегка прикусив губу. – Только гости немного подождут. Дела появились.
– Что ж, дела, так дела. Кстати, знакомься, это моя двоюродная сестрица Майя, – София взглянула в сторону белокурой феи. А затем снова обратилась к Вирсавии: – Теперь она будет жить в Озёрном затишье. Она тоже из Сосновой дуги, как и твоя тетя.
«Или как сестра Альвины со своим незабудковым садом», – подумала Вирсавия, а вслух произнесла:
– Очень приятно познакомиться.
– И мне, – тихим голосом отозвалась Майя.
– Майя умеет жонглировать крыльями, – похвасталась за свою кузину София, амбициозно взглянув на нее. – Покажи ей.
И кузина, с неохотой улыбнувшись, будто показывала это уже сотни раз, повернулась назад, а её искрящиеся в лучах солнца крылышки принялись быстро подпрыгивать вверх и перебрасываться друг на друга, будто сплетались в колесо.
– Надо же, какая забавность! – Вирсавия даже поперхнулась от удивления. – Ничего такого раньше не видела.
– Майя училась этому с детства у своего старшего брата. Кстати, мы собираемся на ярмарку шляпок из цветочных лепестков. Какая-то Гардения придумала. Вот имечко какое пафосное – Гардения. Хи-хи! И все же нам не терпится на это посмотреть. Не хочешь с нами? – радостно проворковала София. Казалось, она была счастлива от представления больше своей кузины.
– Спасибо за приглашение, но я лучше поищу Альвину. Но если она на ярмарке…
– Не думаю, что Альвину могут заинтересовать шляпки. А вот Жукоигры…
– И как я могла про них забыть?! – радостно воскликнула Вирсавия. – Кто бы знал, где они проводятся…
Только при одном слове «Жукоигры» губы Майи скривились в пренебрежительной полуулыбке. Она будто хотела скрыть и в то же время показать свою неприязнь не только к этому слову, но и ко всему, что оно подразумевало.
– Я подскажу, – София подмигнула Вирсавии. Феи обычно не знали, где проводились Жукоигры. Этим были осведомлены только те, кто имел к ним неоспоримый интерес.
Майя с недоумением взглянула на свою кузину. И ты туда же? Как же тебе не стыдно?
.
.
