Автор: Часть 7
А где же варенье?
С тех пор, как Ася попала под чары заговоренной сосны, феи Озерного затишья долгое время не переставали говорить о необычном рисунке. Нарисовала его неизвестная фея из неведомой страны. Никто даже не знал ее имени. Рисунок изображал силуэты двух фей, летящих в небесную высь. Такие грациозные, легкие и свободные. Как воздух.
Крылатые лесные жители со всех сторон облепили рисунок, приклеенный смолой к стволу самого большого раскидистого дуба в лесу. Они старательно изучали его и галдели, делясь впечатлениями. А сама Гардения, хрупкая фея с разноцветными волосами, недовольно выглядывала из-за большого муравейника неподалеку. Ей не терпелось выяснить, что могло быть интереснее шляпок, которые она придумала сама. София и её сестричка Майя, конечно же, не пропустили такое знаменательное событие и смешались в этой галдящей толпе.
– Кого-то они мне напоминают, но не могу понять кого, – бормотала София, с удивлением разглядывая рисунок и поправляя свою новую махристую шляпку из рыже-красных бархатцев. В такой толкучке можно и шляпки лишиться.
– Может нас с тобой? – без интереса предположила Майя. Рисунок как-то не особо ее вдохновил, тем более она ко всему относилась скептически. – Но я так не одеваюсь.
– Кстати, давай устроим фееричное жонглирование крылышками? Я подыграю тебе на флейте. Уверена, что соберется такая же толпа, и мы станем знаменитыми на весь лес! – радостно выпалила София.
Затем она отпрянула от рисунка и, выдернув кузину из толпы, быстро закружила её вокруг своей оси.
– О нет, этого еще не хватало! – вздохнула Майя, чуть не потеряв равновесие. И зачем она только научилась этому глупому жонглированию? И вообще, фейский вальс был явно не для нее.
Но почему феи были так удивлены этим рисунком? В мире Аси подобный рисунок был обычным делом, а вот у обитателей Озерного затишья он стал чем-то невообразимым и диковинным. Феи рисовать никогда не пробовали. И вообще не ведали, что это такое – рисовать. А вот Альвина с Вирсавией упрямо обо всем молчали. Им не хотелось выдавать свой маленький секрет, иначе на долгое время лишились бы покоя. Тогда уж все пожелали бы увидеть Асю. Одни ратовали бы за то, что людям нечего вмешиваться в жизнь фей, а другие, наоборот, всячески пытались доказать, что человек феям вовсе не враг и может их многому научить. Подруги не были готовы к этим бесконечным дискуссиям, а обсуждать что-либо феи могли годами и, как правило, не всегда находили золотую середину.
Окно в комнате Аси было открыто нараспашку и летний ветерок шкодливо играл с развевающимися занавесками. Девушка сидела за столом, а на коленях у нее сладко сопела Оливка. Ася рисовала, с неимоверной радостью вспоминая улыбки своих крылатых приятельниц, крошечный карандаш в её крошечных пальчиках, вкус варенья, а вкус у него… ммм… нет, это невозможно описать! Такой ненавязчиво-воздушный.
А как же было весело и легко носиться по лесу на своих быстрых крыльях! Ася даже не ощущала усталости и страха высоты, словно была рождена феей. Ей казалось, будто воздух подхватывал её в своих мягких и уютных ладонях и нес туда, куда ей хотелось, а лес радостно приветствовал новую летунью своим зеленым фейерверком.
И этот волшебный звездопад, который она видела вместе с феями, сидя на ветвях березы. Будто какой-то неизвестный художник невидимой кисточкой разрисовывал темно-фиолетовый небесный холст мелкими плывущими белоснежными искорками, добавляя в свой рисунок взлетающие штрихи, которые исчезали мгновенно, едва чей-то взгляд мог коснуться их.
Так рождалось вдохновение, совершенно новое и свободное, как взмахи прозрачных фейских крыльев. Не это ли было самое удивительное, к чему Ася так стремилась? Теперь ей многое хотелось рассказать миру в своих рисунках.
Миру, который утратил веру в чудеса. Она же их познала. Увидит ли противоречивый мир эти более безупречные линии, ощутит ли скрывающееся в них тепло летнего солнца и бархатистость зеленых листьев? Проникнется ли теми же воздушными, облачными эмоциями?
Как-то раз, ласковым и солнечным днем, Вирсавия сидела на ветвях орешника, что-то малюя зеленой тростинкой на листочке. Около куста застыл расплывшийся в блаженной улыбке Звяга в неуклюжем реверансе д’Артаньяна, хватаясь мохнатыми зелеными руками-ветвями за свою панамку так, будто ее в любой момент мог унести ветер.
«Как же здорово, что я тогда проявила смекалку! Иначе феи не увидели бы все эти чудеса», – думала Альвина, качаясь на качелях и радостно трепеща от распирающей ее гордости за саму себя.
Она вспоминала, как едва успела прилететь к Огненному оврагу, и навстречу ей кинулась взбудораженная Вирсавия. За ней будто стая шмелей гналась. До чего же Альвине хотелось влепить подруге сотню претензий, но не успела она и рта раскрыть, как увидела Асю. Максимум, на что она была способна в тот момент, это удивленно прошептать подруге: «Смотри…» И феи уставились на Асю. Ася летала. Как настоящая фея. Это было невероятно. Такого феи еще не видели. Они были поражены.
Вот так они узнали о давних проделках чародейки Дилары, которая, наверное, уже и позабыла о них. Да, ради такого пришлось пожертвовать Жукоиграми. Но ничего, Велор рано или поздно проболтается, какая из команд выиграла. Он вредненький и любит интриговать. Однако до сих пор осталось загадкой, как Ася и феи могли свободно друг с другом разговаривать? Языки ведь разные. Может, у фей или у самой Аси был какой-то особый дар? Кто знает.
На следующий день Альвина все-таки прочитала своей подруге бесконечный список нотаций и претензий. Злопамятная она. Этот список еле поместился на тысяче березовых листочков. Фея всю ночь строчила. А Вирсавия, схватившись за голову, признала, что Жукоигры были менее ужасны, нежели весь этот список.
А Звяга все знал, хоть Альвина и Вирсавия так ему ничего не рассказали. Он вечно за всеми подсматривает. Ему так и не терпелось выкрикнуть, что если бы не его шишка, эти две феи так и улетели бы с носом, и никакая смекалка им не помогла бы. Однако он не хотел выдавать себя. Не хватало еще, чтобы феи взбунтовались и выгнали его из Озерного затишья. Тогда репутация лесовика стала бы чернее черного. Как хорошо, что его сдерживало это полезное, но не совсем удобное позирование, ибо руки и ноги затекли прилично.
И, как ни странно, именно в этот момент он жаждал, чтобы его видела Лукерья. Тогда бы она от ужаса и негодования грохнулась в обморок со словами: «Ах, Звяга, что же ты себе позволяешь? Ты же лесовик!» Увы, госпожа рябина умчалась в Ирландию на своей летающей колеснице, запряженной скворцами.
– Так, и где мое варенье? – облизываясь, произнес Звяга вместо своего хвастовства о сосновой шишке. – Вы меня не обманете? Получу ли я после этого заветную баночку?
От Аси варенья он так и не дождался. Пропала она куда-то. Вот и помогай после этого людям становиться феями.
– Что же ты такой пугливый и недоверчивый? – улыбнулась Вирсавия, вспоминая, как Ася водила карандашом по бумаге.
Удивительно, как это доселе неизвестное искусство имело такую власть над временным лесовиком.
– Вы, феи, – настоящие плутовки! Чуть что, сразу надуете. А я там точно красивый? На меня будут так же смотреть, как и на тех фей на дубе?
Альвина мельком взглянула на лист и увидела странные кружочки и кривые линии, пересекающиеся между собой. На Звягу это явно не было похоже. Даже отдаленно.
– Ой, какая каляка-маляка! – расхохоталась фея, чуть было не слетев с качелей.
– Что значит каляка-маляка? – занервничал Звяга, размышляя, будет подвох или ему только кажется.
– Это значит, что ты – непревзойденный красавец! – подмигнула новоявленная художница своей подруге.
И Звяга расправил плечи, будто у него за спиной выросли крылья, как у фей.
А неподалеку, в кустах шиповника, пряталась пробудившаяся ото сна Дилара. Через плечо у нее была перекинута маленькая корзинка с сосновыми зернышками, которые она выковыривала из шишек, летая по всему лесу. Для очередных колдовских ритуалов. Заметив фей и лесовика, она заинтересовалась.
– Что они там задумали? – вслух бормотала она, разглядывая маленькую веселую компанию. – Вот Звяга! Панибратствует с феями и к тому же кривляется, как сорняк на ветру! Сейчас узнаем, что у них там такое происходит.
Чародейка что-то нашептала листочкам, они затрепетали, и этот трепет подхватили ветви орешника, на котором были феи. Внезапно одна из ветвей так резко подпрыгнула, что Вирсавия вместе со своим рисунком взлетела вверх, еле удержав равновесие. Не успела фея взметнуться к своему чудо-рисунку, как листок ловко оторвался и, перекувыркнувшись, прилип прямо к физиономии удивленного Звяги. Бедный лесовик, которого уже не держали затекшие ноги, шмякнулся на траву.
Альвина застыла на качелях, а вот Вирсавия зависла в воздухе. Феи только и успели, разве что ахнуть и обменяться между собой настороженными взглядами. Поднявшись, лесовик взял в руки листок и посмотрел на фейское творение.
– А-а-а! – в ужасе закричал Звяга, весь покрывшись от злости дрожащими листьями. – Разве это я?! Это так вы меня представляете? Маленькие, вредные феечки Озерного затишья! Я так и знал, так и знал…
Дилара сжала губы и тряхнула корзиной. Несколько зернышек повыскакивали вниз, будто испугавшись негодования чародейки. Не так все должно было произойти. Она ведь только хотела, чтобы орешник рассказал ей, что творили фея и лесовик, а не устраивал целый спектакль. Однако Дилара совсем забыла, что этот орешник совершенно несговорчивый и может сотворить какую-нибудь пакость. После сна память совсем выветривается. Как жаль, как жаль. Но ничего, стоит привести в порядок свои колдовские силы, и все будет замечательно. Таким образом, тайно нашкодив, чародейка поспешно скрылась в лесу.
– Обманули! Завлекли вареньем! – причитая, Звяга продолжал бродить около орешника то в образе пунцового человека, то в образе дрожащего кустарника. – Все, сожгу вашу сосну!
– Что ты, Звяга, так разбушевался? Я всего лишь руку набивала. Я разрисуюсь как следует! Только не жги сосну! – порхала обеспокоенная Вирсавия за разгневанным лесовиком, пытаясь его успокоить.
– Да, она разрисуется, – ласково вторила Альвина, состроив своей подруге недовольную гримаску.
Вот разве она не предупреждала, что Звяга будет не в восторге от её творчества? Теперь не видать им поваленной сосны. А все из-за чего? Из-за прихоти Вирсавии заделаться художницей! А просить чародейку, чтобы она заговорила еще одну сосну, было нельзя, иначе она забросает расспросами, а когда узнает правду, раструбит об Асе на весь лес, и маленький секрет фей будет раскрыт. Обмануть чародейку не всегда получается – слишком уж она проницательная.
– Ах разрисуется! Не хочу ничего слышать! И я не позволю никому на мне руку набивать! – еще больше кипел от злости лесовик.
Эта история разнеслась по лесу моментально, от листочка до листочка. Феи Озерного затишья посмеивались между собой над незадачливым лесовиком. А сердитый Звяга бегал по лесу, выслеживая болтающих фей и подслушивая их разговоры. Вдруг снова о нем заговорят. Стыд и позор! Звяга, Звяга, как ты позволил одурачить себя?
Лукерья сыграла в Ирландии пышную свадьбу со своим приятелем друидом, оставив свой лес на долгое попечение Звяги. Эх, Лукерья, Лукерья! Какой же он тогда приятель? Провести решила всех, да? Скрывала свои тайные любовные делишки? Ну да ладно, пожелаем ей настоящего ирландского счастья и отпустим с миром.
И вот, новоявленный «господин» подумал о том, а не пора ли ему позабыть о рассказах деда и прадеда, не приятельствовать с феями и стать воплощением «чистоты и гармонии леса», как изящно выражалась «госпожа рябина»? Иными словами – грозным, очень грозным лесным покровителем. А то уж больно феечки расшалились не на шутку. Строго-настрого Звяга запретил феям Озерного затишья рисовать, вплоть до изгнания из леса. Однако некоторые из них все же организовывали свои тайные посиделки, где малевали на листьях различные каракули, восхищаясь своим мастерством и нахваливая творчество друг друга.
Бродивший теперь по своим просторам с важным видом Звяга потирал руки и радовался своему триумфу. Слушаются его феи – значит грозный.
Ася все же приходила на ту лесную поляну вплоть до наступления промозглого осеннего холода и рисовала. Вот только поваленной сосны уже не было. Звяга где-то ее припрятал. Никому не говорил, где именно. Сжечь не мог – он же хитрый. Вдруг пригодится. Теперь девушка сидела у березы со своим альбомом. А возле неё летали две феи.
.
.
