Автор: 09:29 pm
Взгляд на искусство всегда остается таким, каким в нас его закладывает мир научной мысли и внешнеобразовательная система. Они не воспитывают вас изнутри, а только дают знания и требуют беспрекословного следования правилам и обязанностям классического в их понимании, полной безграмотности телячьего следования правилам особой школы не требования глубоких размышлений и надобности чувственного вдохновения прямого подчинения. Это все чего они требуют.
Но согласитесь…
Что это не так уж мало.
Воспитывая художника, вы воспитываете, не носильщика ведер с пойлом или пшеном в малобюджетной организации или сумасшедшем доме. Согласитесь с этим сразу, иначе будете всё время возмущаться и пенять на меня в недосказанности. А та возникает лишь от той неточности, что в заблуждение вы вводите лишь себя самих.
Вряд ли он творит так, как видят ангелы. И кто его знает, как вообще, они, эти Ангелы, видят. И вот, что влияет на наше мнение – это сомнение. Сомнение в том, что никому не ведомо, что есть там, за гранью бытия, и существует ли там что-то. Что-то кроме небытия, смерти, полного забвения. Может быть, эти ангелы явились господину Джуа как раз из тех миров, оттуда? Но не все его произведения полны такими ангелами, а скорее это гротескная передача самых низких человеческих эмоций, качеств и тенденций. Может быть, это отражение современного общества? А может быть, это всего лишь абберация всё тех же самых эмоций, чувств и мыслей. А быть может, как кому-нибудь угодно будет правильно сказать, проявлений современной жизни. Может быть, это торговая марка? Вряд ли. Потому что видение искусства и передачу его посредством собственного видения вряд ли можно исказить до той степени нутра в доходном отношении, чтобы они начали нравиться. И нравиться многим. Хотя, что уж там сказать, есть такой художник-математик, который утверждает, что изобразительное искусство – это математика, и ему научиться может каждый, любой дурак.
Странное выражение, не правда ли? Может ли дурак научиться математике? И может ли интеллектуал, тогда научиться чувственной эстетике? Как думаете?
Нет, господин художник-математик, вы навсегда останетесь уважаемым художником-математиком, картины которого никогда не будут нравиться большинству. Потому что вы не видите дальше своей профилирующей науки.
Что такое художник?
Во все времена он был творцом. Что такое математика для искусства? Это геометрия. Что такое Бог? Это вдохновение, и творец, и геометрия. Не что-то по отдельности, не то, ни другое, ни третье, а все вместе. И потому истинный Бог – это не геометрия, а всего лишь часть целого.
Что же насчет возможности научиться искусству, а у кого её нет, то это выражение, в котором всё то, что есть, всего лишь относительно.
В пространстве и во времени всё бесконечно, за исключением начальной и конечной точки, а самая короткая прямая к искусству – это бесконечное восприятие времени, пространства и эмоций. Тогда зачем мы отмечаем и проделываем столь долгий путь к нему? Учась геометрии, эстетике, техники рисунка. Да просто потому, что параллельно этому, мы получаем знания мировой художественной мысли и эстетики, обнаруживаем свой стиль.
Кун-фу тоже начиналось с одного удара в дерево. Где логика? И если искать ту в том, что влияет на наше мнение, мысли, наши чувства, мы вряд ли, под самый конец нашей жизни, её найдём. Потому как нет в сомнениях относительно существования бытия или не существования его логики, и никогда не будет.
Paint the sky with stars
Работа Де Вито на мой взгляд заключается именно в этом. И потому я оставлю его творчество пока до обсуждения господина Джуа.
Что ж вы такое творите, господин Джуа? Что ж вам всё неймется и не терпится впадать в чернуху? Может быть, вы завидуете распутной жизни? Или вы её обличаете? А может быть вам “поставить марку” на это всё? – так, чтоб ни у кого больше не было…
А что если господин Джуа совсем не думал на этот счет, когда рисовал? Допускаете? Я тоже. Но мы ведь с вами экономисты до мозга костей… понюхаем йода в палате Фредди Меркьюри под песню “Who wants to live forever”, и пусть кувыркаются в гробах все экономисты, — мы взяли за жабры Джуа и теперь он от нас не уйдет.
Потому что мы сами лежали в палатах и нюхали смерть на запах. Нам-то теперь нет нужды объяснять, что Джуа добился бы хоть какого-то маломальского успеха, будь он двоечником по геометрии и алгебре. Значит, и думать обязан.
Думай, Джуа, теперь, что сказать людям! Они про тебя знают всё…
Научился ты рисовать как математик и думаешь, как экономист.
Чувствуете что-нибудь? Нет? Я тоже. Убили мы с вами наши чувства вконец, вырезали под корень и выжгли калёной иглой. Что теперь будем делать?
Чувствовать пустоту, потому как немного грустно, что она пришла так неожиданно, в самый разгар веселья. Уверяю вас, что после неё остается кое-что ещё. Оно приходит также неожиданно и совсем неотвратимо, как одно суждение следует за другим в колодце холодной логики. Что это? Или кто это? Едва ли можно это назвать какими-то особенными словами, тем более дать этому хоть сколько-нибудь рациональное определение. Заглянем на тот край грани, за которым нет эмоций, только пустота. И в ней, представьте себе, рождается жизнь. Так говорят. Не знаю, не проверял. Пусть это будет пустая гавань вашей души, когда тьма покроет её и застит ваши глаза. А через них в сердце поселится пустота ещё большая, чем вы могли бы себе когда-либо представить; пусть вас одолеет мрак, спустя мгновение, через который вы узрите, чего никогда раньше не видели, и быть может… только тогда вы почувствуете, что время течёт сквозь вас не как облака, которые проходят друг сквозь друга, не задевая, свободно, а как ток, который переполняет вздохами громких раскатов небо; пусть вы разразитесь дождем и позволите ему быть, как и всему тому, что вас окружает, потому что это… ваше желание; и пусть вы разразитесь молниями оттого, что вы чувствуете, ощущаете силу и жизнь.
Падают ли мёртвые птицы на полотнах Джуа замертво, опускаясь на землю? Чувствуете ли вы пустоту в его математических манипуляциях? Нужна ли такая “маркировка” искусству? И что тогда, в самом деле эстетика, если не то, что рисовал сам Гигер? Уникальная, бессмертная, таинственная частица самой смерти, того, что не может настичь сама смерть, то, что в искусстве принято называть самыми непристойными и малопривлекательными словами, становится мыслью, идеей, — превращаясь не в изнанку красоты, а в само естество, минуя запреты и барьеры. И так можно сказать, потому что это есть красота и никак иначе, что в любой красоте должна быть капля несовершенства. Потому что именно эта капля делает красоту совершенной. Она делает предмет уникальным, оригинальным, непохожим на все ранее виденные вами, как и саму красоту. Это всего лишь мысль. Но, как и любая мысль, она становится материальной… На холстах ли Гигера, Джуа или Hot Blue. Так или иначе, она уникальна. Откуда она приходит? Может быть, с той стороны, где течёт река забвения? А может, с той стороны, где созерцает звёзды холодный колодец нашей логики. И что тогда есть та вода, которая в нём, если не информация из бездны нашего подсознания…
8:15
И какую форму может она принимать на холстах, если дать ей волю и ничем неконтролируемую способность самовыражаться? Да любую, вплоть до сюрреализма. Но позвольте. Где вы видите сюрреализм на картинах Джуа или…
Опустим пока что “или”. Наберем воды в рот и подышим носом. Говорят, так лучше усваивается информация.
Вряд ли можно найти столь малопонятную школу, как сюрреализм, подходящей под творчество господина А. Джуа. Тогда с чем он работает? И какой смысл вкладывает в свои работы?
Достойный вопрос.
Мы приходим к мнению всё же, что господин А. как ни странно, думает при работе над своими произведениями. Но я бы назвал это не совсем процессом размышления, а скорее комплексной работой, как эмоций, так и сознания. В какой-то мере, он просто копирует подход к картинам мастеров сюрреализма, модерна и неоготики на грани сна и яви, — это, то состояние мышления, которое я бы вменил ему. Но кто я такой, чтобы раздавать диагнозы творческим людям? Тем более что они у меня не лечатся. А лечу я так – я мыслю, следовательно, я существую. Если душа – это сознание, а сознание, это нервные импульсы, тогда где гарантия того, что молния – это не нервные импульсы самого господа Бога? А если это не нервные импульсы самого господа бога, а всего лишь метеорологическое явление, тогда где гарантия того, что душа – это сознание? А если душа – это не сознание, то тогда, что… то, чем мы мыслим? И если мы мыслим, как раз тем, чем я подозреваю, то где гарантия того, что мы когда-либо поймём, что такое жизнь, а как следствие и смерть, откуда мы приходим и куда идём. И если кто-либо мыслит, думая, что всё это пустое, то зачем нам душа? Ведь мы существуем, судя по всему, без неё…
.
.
