Автор: Рисуя красками Ницше
И если есть однажды в мире, большая боль, чем боль шаткости и неизвестности в делах и будущем, в других, чьи интересы занимают сплошь одна лишь алгебра и математика, рисуя красным Bic в тетрадках или на клочке холста работы будущих эскизов, знайте, не следует расписываться в собственном бессилии. Бессилие не может ничего. Но опускает руки, подавляет страсть. Я стар. Но в старости мудр. И это тоже… ничего не может.
Dream captured in stone
Я стар не от того, что дряхл, а от того, что прожил много жизней, — их хватит на семерых, — но все же я немудр. Ибо в многой мудрости много печали, а стрелы её, стрелы огненные. Вермут и ручка Паркер – всё, что у меня есть на сегодня. Я буду писать вам стихи, если позволите, буду писать статьи, если вы их читаете, потому что я художник; хоть и сменивший профессию.
Время сна.
Закрываю тетрадь. Остается лишь тёплое на холодном, мое письмо, что увидит сестра, так далеко от меня находясь.
И я снова вспомню… Было время хорошего сна, и хорошей охоты. Останется кое-что к чаю.
Hot Blue
Когда вы подносите к губам чашку, где плескается море слез и алмазы, сны становятся слаще. В это время случается пить лишь чай. И хоть оно позднее, ничто так не волнует своей иллюзией, как время, проведённое за чтением. Пусть неглубоким, поверхностным. Пусть не приносит пользы. Но в этом танце, есть ритм, не нарушаемый бестактной наглостью и пьяным дебошем. Пусть в этом черпают силы, когда в том есть надобность, но сегодня было что-то другое. Что-то неуловимое и ускользающее.
Красота, которая открылась в вас.
И пусть это Night Blue, как дым перемешивающийся с дымом ароматов Мумбай и сандала, с папиросой или табаком из трубки, дымом сигарет, что оставляет горький привкус в жизни полной обмана, иллюзий и жертв. Луна горит желтым, а звёзды колют ватную тишину. Душную марь прорезает сквозняк и тянет по ногам. Этим летом вы стали богаче на несколько дней – моими чувствами, чувствами вашими, прошлых лет, словами, что вы проговаривали про себя. Это ли не опыт души, и есть ли душа в том чае, который так тёпл и так горяч?
Опыт души, остаётся прежним, если его не обогащать чаем, летом, сквозняком и чужими мыслями. Опыт этого чая, остаётся прежним, если вы пьёте его, только чтобы утолить жажду.
The iron water
Моё чувство юмора всегда казалось мне бессмысленным. Оно бесполезно. И занимает в моём списке самое последнее место из архиважного.
Но ты всегда так ярко сияешь, когда я тебя веселю, что мне хочется это делать снова и снова.
Оно совершенно не действует на мою подругу. И когда я ей говорю всё то же самое, что тебе, она лишь щурится, думая, что знает меня и таких, как я. Не спешу её разубеждать. Хотя, быть может, и зря…
Но ты снова приедешь. И мы снова будем вместе. Я снова буду наслаждать тобой, твоим временем. Ты тратишь его на меня, а у тебя его так мало. У тебя почти его нет, а всё остальное, в отличие от простых людей, ты тратишь, совершенствуя себя и своё время. Смешно. У меня его очень много…
Может быть, мне стоит заняться чем-то более серьёзным, чем учить кого бы то ни было, читать лекции и довольствовать слабыми отголосками истин…
Только тогда, быть может, уйдет моя грусть, неразделённая журнальным столиком, на котором лежит…
Эта статья.
Время – железная баба. Она всегда бьёт по больным местам. И если ты вспомнишь нашу последнюю встречу с кленовым листом, на котором я написал тушью “Люблю тебя. Лист.”, не забывай, что помимо музыки и фильмов, в этом мире есть кленовые листья.
А у нас опять дожди. Плачут лужи и стоят вымокшие фонари. История… Ну. В рифму. Давай…
