Автор: Позвольте, вы упустили нервные-серые клетки, — а как же материя? Вот! Без неё никуда.
Дались вам эти торсионные поля и жизнь, которая зарождается в вакууме. Будьте реалистами.
А если мы реалисты, тогда будьте добры, так же чувствовать. И если вам не дались торсионные поля и жизнь, что зарождающаяся в вакууме, то не стоит дальше читать. Потому что дальше будет всё только глубже и на “8:15”.
Разделаемся с манерой и стилем Джуа на “дважды два”.
Если всё-таки принимать во внимание, что есть не только материя, но и душа абсолютно в равных пропорциях, стало быть, и есть в искусстве то, что в нём должно быть. А именно чувства, эмоции, — без исключения, — здоровые ли они или больны.
Кто ответит на вопрос, какими они должны быть – ответит на вопрос, каким должно быть искусство.
Кто-нибудь знает, каким должно быть искусство?
Выплюньте воду, подайте голос!
Кто? Я? Вы, наверное, издеваетесь…
Никогда ничего не смыслил в торсионных полях, где зарождается вакуум, а в нем мысль. Тем более что такое искусство, и каким оно должно быть. Наверно оно должно быть таким, каким его видит тот или иной автор. Если вас интересует лично моё мнение, я скажу, что всё относительно и не буду здесь оригинален.
А так, как мнение моё не расходится с мнением большинства этой планеты, перейдем сразу к Иллюминати и потусторонним масонам…
Расслабьтесь, не следует готовиться к очередной ахинеи из этого проклятого чёрного ящичка с цветными картинками для умственно обделённых, а новости можно, как вам известно, читать из газет.
Телевизор – зло! Интернет – зло! Кругом враги! Кругом враги – диагноз шизофрения…
Давайте не будем разговаривать с вами на “8:15”, иначе можно сразу расписаться в собственном диагнозе от лечащего врача: “психотерапевт из меня хреновый”. И зачем, в самом деле, лечить самого себя, если это может сделать профессионал. Будем оптимистами: врач должен попасться нам абсолютно квалифицированный.
The Chest
Откуда взялось здесь это “8:15”? И зачем оно тут вообще? Объясняю несложно. Мне в голову ничего не пришло, кроме того, чтобы назвать предыдущий очерк как “8:15”. Может у меня плохо с воображением или это творческий кризис? В любом случае, если это какой-то символ, то он ничего не значит, за исключением мысли. Потому как может означать, как 8:15 раннего утра, так и 8:15 позднего вечера. Но оно какое-то подозрительное, это число. Наверно, потому что не несёт в себе никакого смысла. Извините, напротив, в “8:15” родилась мысль – назвать очерк “8:15”. А значит и смысл оно несёт особый – мысль.
Пусть она будет грязной. К примеру, таким образом можно играть на восприятии и любопытстве любого человека, который рассматривает, что же там написано на картине с ангелом витиеватыми и непонятными буквами, из-за прямо скажем неудобочитаемого почерка. Что же это вы, господин Джуа, играете с нами в кошки-мышки? Что вам тут изба-читальня, что ли? Или вы уж, извольте, картины рисуете, или очерки пишите.
Заканчивайте с этим. Так уж совсем можно затерять нить вашей логики, связующей фрагменты мировой художественной культуры с вашей эстетикой. Я, допустим, прочел это как: “A fallen Angels feels twisting cord”. А кто-то прочтет: “…feels twisting Art”. Дважды два должно быть четыре, а не пять или шесть.
Куда это вас заносит всё время на поворотах? Зачем это вы включаете в картины слова? Тем более такие, которые принуждают нас к ассоциативной логике.
И что вообще было до – анализ или эмоции?
Можно также сказать, что эмоций не бывает без некоторой доли анализа…
Нет, нельзя. Скорее всего, оттого, что эмоция – это самая низшая составляющая чувств. А чувство – это социальные эмоции, усложнённые комплексом тех, и возникающие не на рефлекторной основе, а на базе накопленного нами опыта. Выходит, картины любых художников могут продаваться по бешеной цене, только потому, что они социально усложнены восприятием эстетической мысли и выражают не что иное, как саму красоту каждого уникального автора? А любой автор, есть уникален уже по определению, данному ему самой природой.
Простой вопрос, на который есть точно такой же простой ответ – нет, не будут они продаваться по бешеным ценам в виду того, что невозможно определить какой сейчас потребительский спрос относительно эстетической мысли у большинства населения. И если это возможно сделать, то только иллюминати и масонам…
Хватит наверно пренебрегать масонами, иначе они могут пренебречь мной. Ну, извините, я объяснял людям, что вы не такие, как все.
И если они ко мне придут, я скажу: “Это предложение, от которого я, судя по всему, не могу отказаться, потому что только и умею, что думать за вас”. Ешьте орехи. Они похожи на мозг. А вдруг прорастёт…
А вдруг нет?
Придется открыть один секрет. Чтобы вы знали, как правильно читать. А читать правильно, по последним словам абзаца, — сразу видно, о чем думает автор и что, собственно, он нам говорит. Такой секрет, который для многих уже давно не секрет. Особенно в нейролингвистическом программировании.
Чем я не злоупотребляю и всем говорю, как Бил Гейтс, читайте газеты и не смотрите мою рекламу. А вы ее смотрите и читаете титры на MTV…
Зачем так много троеточий? Наверно потому что я не Бил Гейтс и отношусь к тому, что я делаю не как разработчик нейролингвистического двигателя для торговли. Чтобы выразить свои мысли и чувства, мне совсем без надобности подобная математика. И я делюсь, прежде всего, своими чувствами, а не мыслями, а те, как знать, попадают ли в число, которое благословенно или проходят сквозь вас, как облака. Подчиняются ли они математической логике или их невозможно исчислить? Кто ответит на эти вопросы, — откуда начался наш путь и куда он нас приведёт? Мы начали с эстетического вкуса и заканчиваем мировой художественной культурой, по которой А. Джуа мало что из себя представляет.
Как грустно, что взгляды таких людей, как мы, мало что может тронуть, кроме прямых линий и направления заданного умом. Как печально, что такие люди, как мы, способны видеть искусство только, как отражение в зеркале. Как безрадостно то, что отражение искусства в зеркале, на холстах реалистов всего лишь геометрия, без жизни, рождающейся в вакууме и два плюс два всегда на таких полотнах равно четырём. Как безотрадна невыразимая выразительность зеркал, отражающих звёзды ночного неба в колодце нашей логики, и как холодна в них вода.
Но сегодня наши “8:15” стали сердцем истории, в которой мы зафиксировали всплеск новых открытий, — безрадостных или бессмысленных, но оттого не менее волнующих. Сейчас рождается что-то святое, потому что это не что иное, как новое видение, вмещающее в себя полноту восприятия математики и самого нашего существования в ней; оттого что любая бесполезная вещь – бесполезна лишь до тех пор, пока её обладатель не откроет для себя способ, которым её можно использовать. И кажется ли нам теперь, что два плюс два это то самое, что мы привыкли видеть? Не кажется ли нам что дважды два теперь нечто большее, чем четыре? А ваши зеркала, господа реалисты, в порядке ли они теперь?
Как будут теперь отражать то, к чему вы привыкли? Не испортил ли я их, разрешив взглянуть на “8:15”? Не слишком ли я пошатнул ваши принципы, госпожа мировая художественная культура? Не больше ли, чем все остальные? Мы сделали это вместе с Джуа…
.
.
