Автор: Александр Анатольевич привстал; прошло уже больше часа, как Нина ушла из дома. До аптеки она доходила обычно за пять минут: аптека в соседнем доме. Обратно шла почему-то быстрее. Сейчас он начал волноваться, потому что так надолго она никогда его не оставляла. Все утро она ворчала, все утро что-то бурчала себе под нос. И почему он не послушал ее вчера? Но Михалыч так просил, он уже давно рассказывал о Мишкиной машине, так гордился тем, что внук приедет его покатать. Нинка как в воду глядела. К вечеру уже захрипел. А ночью поднялась температура. Нинка проснулась- и начала ругаться. Как будто специально…Александр Анатольевич посмотрел на часы: было уже без пятнадцати восемь. На улице темно. По подоконнику стучал дождь. Где она осталась? У Лариски, поди, на первом..
Лариска единственная осталась с ними из старожилов этого дома. Они вселились первыми, дружили всю жизнь, она крестила их Володьку, а пять лет назад они втроем хоронили ее Гешу..Никого не остается уже. Все уходят. Вот и Лариска чего-то совсем уже забарахлила…Но где Нинка? Она так надолго никогда его не оставляла. Только когда заболела тогда…когда Димка женился. Она как чувствовала, что ему там будет плохо, что его от природы слабое сердце не выдержит. Она и невестку называла » не той женщиной». Но что было- то было. Димке было двадцать пять, когда сердце его дало сбой, а невестка уже через год вышла замуж за другого. Нина надолго слегла, а потом они вдвоем выхаживали своего любимца, cвоего Димку. Как он пел! Александр Анатольевич привстал, чтобы взять гитару. Оглянувшись и не найдя ее, он лег обратно. Обычно Нина ее подавала, когда он просил. Наверное, опять куда-то спрятала. Прячет все время, потому что знает, что он будет расстраиваться, вспоминая, как с Димкой они пели вдвоем..Димки нет уже шесть лет..Шесть? Да. Уже шесть. Вон какой молодец, а говорили, что слабый такой, что и до годика не доживет. Дожил. И даже внука подарил. Сашке уже пять. Жаль, живет с матерью далеко. Редко видятся. Хороший парень, на Нинку похож. Такой же голубоглазый и русый..Да где она? Лариска ложится в девять- они бы не стали так долго сидеть. К тому же полдевятого Нина пьет лекарство. Телефон опять не взяла. Володька всегда ругается, что дозвониться не может, мать трубку не берет. Да как она возьмет, когда телефон тут все время, всегда его забывает….
Александр Анатольевич встал, опираясь о спинку кровати. Приступ кашля заставил его согнуться и сесть обратно. Но, отсидевшись, он снова встал и дошел до телефона. Никто не звонил. Им давно никто не звонит. Володька только, да и тот раз в пару-тройку дней. К Лариске сходить? Получится ли? Кашель опять заставил его присесть. Он волновался. Нина никогда не уходила надолго. И зачем он пошел вчера к Михалычу? Тогда она не ушла бы в аптеку, она ведь жаловалась вчера. Говорила, бок колет. Он видел, что что-то в аптечном шкафчике искала. Она никогда не жаловалась, все время была на ногах, вот и теперь уложила его и ушла. В дождь под вечер ушла. Зонт хоть не забыла? Нет. Не висит- значит, взяла.
В полдесятого он позвонил Володьке, но тот трубку не взял. Опять будет потом делами оправдываться. В десять он оделся. Сам не знал, зачем, но оделся и сел. Он еще не придумал, куда он пойдет, да и зачем. Володька не перезвонил, значит, занят. Александр Анатольевич вдруг осознал, что не знал, что ему делать. Уже давно, с того самого ноябрьского дня, когда он привел Нину в этот их с ней дом, под его рукой оказывалась нужная поглаженная рубашка, на столе ждал горячий обед и ужин, уроки у ребят всегда были сделаны. В их доме горел тот огонек тепла и семейного счастья, который зажгла в тот день Нина, его Нинка, и который она поддерживала и несла всю их уже такую долгую совместную жизнь. Она не давала этому огоньку потухнуть, умело разжигала его, даже когда, казалось, уже все. Уже конец. Она все могла и все умела. Его Нина. Его свет. Его жизнь. Да, черт побери, где она??
Он сел и по-детски заплакал. Вспомнил, что надо звонить в больницы, наверное. Но не мог. Только при одной мысли, что ее нет рядом, он не мог. Да и не могло ее не быть. Она сейчас придет, достанет из холодильника свой кефир, выпьет на ночь стакан, перед этим только ему чаю нальет с сушками( она всегда покупает их для него в магазине напротив), и они сядут разговаривать, а она будет вязать давно уже никому не нужные носки.. Он плакал тихо и беспомощно, потом закашлялся и долго мучился изнуряющим приступом…
В замке кто-то повернул ключ. Было пол одиннадцатого. Александр Анатольевич поднял опухшие от слез глаза на дверь. В его руках был зажат телефон, он не заметил, что уже час сидел на одном месте. В темноте. В пустоте. Cидел, плакал и кашлял. До боли знакомый голос, родной и такой нужный ему, необходимый и такой ценный, голос, без которого он как без рук, без которого он не он…этот голос недовольно пробурчал:» Еще раз не послушаешь меня- сам пойдешь за своими сиропами. В нашей аптеке не было, пришлось ехать на трамвае пять остановок туда. Да авария там была еще на перекрестке, парнишка какой-то перебегал дорогу, где не положено. Да обратно потом. Целых три часа убила. Тебя убить мало было бы. Сам бы оделся и пошел. Нашел девочку, гонять туда-сюда»…
Он поднял мокрые от слез глаза и увидел свою…девочку. Она, чуть тронутая годами, была все та же: юная, белокурая, стеснительная, чуть наклоняющая от робости голову влево, стояла перед ним, протягивая купленное для него прописанное лекарство. Стояла, как тогда, шестьдесят лет назад, когда, вылетев со звонком из аудитории, он увидел ее впервые и не нашелся, что сказать, кроме дурацкого:» Не повезло .Бывает». А потом, чуть отбежав, повернулся и дал себе слово, что завтра же ее найдет…Потому что повезло. Потому что…….бывает!
.
.
