Автор: » А я предупреждала, говорила ведь. Как надоело все это, ну почему всегда именно так, и сколько лет уже одно и то же…» причитала Нина Георгиевна, проверяя в сумке кошелек и зонт. На улице был тот холодный дождливый октябрьский день, когда совсем не хочется не то что выходить из дому, а даже выглядывать в окошко. Она знала, что идти надо, но не могла упустить возможности поворчать из-за сложившейся ситуации, хотя отлично понимала, что ни на что не повлияет. Оглянувшись в дверях, она увидела, как кутается в одеяло ее»старый дед», покашливая и кряхтя, переворачиваясь. Он не послушал ее, cходил вчера к Михалычу посмотреть на машину внука. Надо же! Можно было дождаться и другой погоды, и другого дня, но ведь он никогда ее не слушает. Никогда. От обиды и наступающей злобы она хотела развернуться и никуда не идти, но услышав хрип и робкое покашливание, взяла сумку и вышла. Закрыв дверь, она стала спускаться. Спускаться с той лестницы, куда ровно шестьдесят лет назад ее, юную, красивую и счастливую, принес на руках тот, кого она так любила все эти годы, без которого не сложилась бы ее такая размеренная и уютная , пусть и сложная, жизнь и который лежит сейчас там, виновато и робко шмыгая носом, прислушиваясь осторожно..
Они поженились рано, на втором курсе. Нина, единственная дочь, любимая и балованная, встретила его случайно. Репетируя номер к юбилею университета, оступилась и подвернула ногу. Поддерживаемая подругами, она ковыляла к медпункту, когда из соседней аудитории открылась дверь, и с криками:» Наконец-то» оттуда выскочил рыжеволосый шумный улыбающийся молодой человек. Он размахивал своей сумкой и радовался тому, что учебный день был окончен. Подбежав к Нине, он бросил в ее сторону:» Не повезло. Бывает» и убежал восвояси. То ли его широкая белозубая улыбка то ли то чувство свободы и того понимания всей прелести жизни, которое он излучал, но что-то заставило ее остановиться и посмотреть ему вслед: он убегал, а она улыбалась. Стояла и глупо радовалась тому, что кому-то сейчас так хорошо и вольготно. Она и не знала, что через два месяца они будут стоять рука об руку, давая клятву вечной любви и верности. А еще через год они будут стоять опять рука об руку перед маленьким гробиком, который медленно опустится, оставив тот рубец у каждого из них, который никогда не затянется.
Дочка родилась в срок, но на третий день она просто перестала дышать. И никто не смог им двоим, таким красивым и юным, таким ярким, объяснить, почему это случилось именно с ними.
.
.
Нина Георгиевна вышла из дому. Спускаться с третьего этажа с каждым годом становилось все тяжелее и тяжелее. Она знала каждую ступеньку в этом подъезде. Еще в прошлом году, спускаясь к Лариске на первый, она почувствовала, что подняться уже может с трудом. Теперь же она мысленно ругала себя и за то, что отпустила » своего» вчера; не удержала, и за то, что становилась такой немощной, хотя когда-то влетала через одну-две ступеньки наверх и так же слетала вниз. Почему-то вспомнила, как их Володьке исполнилось три, и он притащил домой с улицы где-то подобранного хомяка. Он шел сам и шагал хомяком по каждой ступеньке, воображая, что это- его маленький брат, который теперь будет с ними жить, а посему он должен, как старший, его всему обучать, даже ходить. Володька…….Как он любил с отцом ходить за грибами. Бывает, уйдут на целый день, ходят-ходят, возвращаются с полупустой корзиной, но довольные. У Володьки рот черный, отца за рукав теребит, прижимается…Любил отца. И сейчас любит, но приезжает редко. Говорит, работы много….У отца тоже было много работы, но на все Володькины соревнования он отпрашивался, хотя потом приходилось работать потом сверхурочно. К институту готовил его сам. Вместе ставили опыты, отец даже чуть глаз не лишился..Володька..Их гордость, их сын. Такой долгожданный. Они ждали его двенадцать лет. Двенадцать лет молитв, двенадцать лет надежд. Он родился совсем крохотный, а теперь такой большой человек. Жаль, что приезжает редко. Может, позвонить и сказать, что отец заболел? Да не надо. Отец поправится через пару-тройку дней, а Володька опять ругаться будет, что дергали. Володька…
Нина Георгиевна и не заметила, как вышла на улицу. Подуло и заморосило. Она не любила такую погоду, не любила дождь, почему-то всегда грустила. Не радовалась приходу осени, и сколько ни старалась себя убедить в том, что » у природы нет плохой погоды», но с возрастом радоваться моросящему дождю давалось все труднее: поднималось давление и ныли все суставы… А ведь когда-то именно в такой ненастный ничего не обещающий день, ее Саша сделал ей предложение. Он прибежал, взъерошенный, как всегда шумный и непредсказуемый, с букетом почему-то белых гвоздик и с порога закричал:» Нинка. Я люблю тебя.» Она улыбнулась ему в ответ. Ей даже говорить ничего не надо было; он понял все по ее взгляду. На следующий день они подали заявление. Как давно это было….Как же это было давно…
.
.
