НОЧНОЕ КАФЕ

Говорят, глаза – это зеркало души.

Странно…

Что она осталась, а глаз нет.

А может быть, уже ничего не осталось. В этом мире так много чудес и загадок, что никогда не знаешь, какая из них тебя удивит.

Сегодня…

Хороший день…

Для сой кафе.

Меня зовут Джек Армитидж. И если вы бьёте меня по руке, значит, вы хотите изменить свою жизнь. Вопрос остается лишь один: Хочет ли жизнь, чтобы изменились вы.

У меня старые импланты. От Зонни. Расплывается, всё чёрно-белое. Шалят…

Когда я смотрюсь в зеркало, то вижу их наружную технику, как серебристые втулки или монокль. Чёрные линзы. Что-то не так с этим лицом. Мой старый шрам через подбородок, на скулах сеточка от молекулярной проволоки, которой мне заживляли глаза.

В этот раз я ночую в морге. Ящик слегка тесноват. Но хорошо, что Пирс не включает охлаждение, иначе бы я околел раньше, чем проснулся. Здесь неплохо. Тихое, славное место, никто тебя не беспокоит. Все, как в штате, только стерильное и белое, халаты и полы, железные ящики. Мне есть, где переночевать, но здесь я не трачу ни чека.

— Тебе нужно сменить имплантаты, Джек, — снимая внешнюю механику, скрипит техник. — В этот раз тебе повезло. Я здесь, — оттягивая пинцетом закиси и нитку плоти, выговаривает Лоэн.

Сбрызгивает из пульверизатора на крошечные линзы, впаянные под плоть.

— Это неприятный момент. Лучше держись за подлокотники. Тебе нужны хорошие, недорогие, но надежные. От Цейса, — оттягивая закись, выдергивает нитку Лоэн, кладя на дно эмалированной посудины, потирает щёку.

Джек стискивает зубы, шумно дыша.

— Всё?

— Почти, — подцепляя пинцетом очередную нитку, отрывает закись Лоэн. Спрыскивает спиртом, отставляя пульверизатор, и надевая внешнюю механику. — Как видишь?

— Много лучше.

— Не благодари. Двадцать пять чеков.

— Мне нужны карточки.

— Тебе повезло, — доставая пачку из кармана халата, похлопывает карточками себе по руке Лоэн. — Одного из наших взяли на работу в ресторан, страшим кассиром. Они проработают недолго, но они… нешифрованные, обработанные.

— И стоят они?

— Пятьсот баксов каждая. Больших покупок не делай.

— Ладно. Дай мне пять штук… рассказать анекдот?

— Валяй.

— Доктор вырывает зуб пациенту. Пациент вцепляется в ручки кресла. Ну, вот и все, говорит весело доктор. Вот ваш зубик. Спасибо, доктор. А вот ваши ручки от кресла…

***

Бомбей-сити. Странный город. Злачные места и постой, где можно остановиться прямо в небольших комнатках под баром, в катакомбах или капсульном-мотеле. Я выбираю комнатки.

Бомбей-сити. Мрачное красное марево из марихуаны и опия. Красные огни нижнего города. В подземке всё гораздо плоше. Есть хорошие места, но их немного. В основном всё старое, запущенное, требует ремонта. Даже в капсулах мигает флуоресцент, гаснут лампы. Я думаю, это место обречено на суету. Здесь также суматошно, как наверху. Но есть пустынные улицы. Там небезопасно. Хотя, где ещё так небезопасно, как в центре?

Створки лифта запахиваются, и я опускаюсь на нижний этаж. Город. Опий и марихуана, красные огни алого марева. Красная мгла. Бомбей-сити. Здесь прошлое и будущее сплетаются воедино. Нет ни того, ни другого, ни настоящего. Барабанная мелодия и ритмы бансури завораживают.

Кто-то обсыпал меня лепестками роз. Похороны. Мы в Бомбей-сити, недрах агломерата. Где нет места причинам и следствию, где прошлое и будущее сливаются воедино. Костры на улицах и индусы. Их жёлтые сари и бодхи кажутся красными в полумраке багровой мглы. Тихо поет бансури. Заунывная, плачущая мелодия. Таких не услышишь в Лос-Анджелесе. В любых других местах. Это личное. Очень, что-то из моего прошлого, из моей жизни. Боги здесь – боги прошлого. Всё пропитано древностью. Сама музыка. Тихое пение плачущей флейты. Здесь должна быть где-то Наина.

Джойстик отгрёб большую кучу денег на деле некоего Джимми из Окасама Стар. Ангел кончил жизнь самоубийством и теперь его место занял кто-то другой. Здесь мёртвые боги. Они мертвы, но всё ещё живы. Странное впечатление. Будто ты попал в другой мир.

Я думаю, Джойстика искать нет причины. Он сейчас наверно где-то в Ганда. Скверный отель, хоть и пять звёзд. Мне никогда не нравилось, как на меня смотрит швейцар. Джойстик купается в роскоши и щиплет баядер. Поразительно, как может перевернуться с ног на голову жизнь пары людей. Из сточных канав в золотой Ритц и Ганда.

— Чай готов. — Потеющий индус в чалме с одним глазом от Зонни, ставит чашку с чаем на стойку. Глотает охлажденный аир. — Надолго у нас?

— Это не Ритц, но мне нравится. Я думаю, на пару дней.

— В центре дела идут?

— Ещё как.

— Да, мы рядом с термообогревателем. Нас обогревают, а мы потеем. Ключ от комнаты. Деньги вперед.

— Пластиковый чек.

— Они не хуже, чем деньги. Даже лучше.

.

.