Автор: — Не так быстро Джек, Нат, Боргов или как там тебя! — Турия тряхнула дулом револьвера, указывая на трюмо рядом с зеркалом. — И м-мо-ли Б-бога!.. чтобы мои деньги оказались на моем счету через две минуты. Задержка в пару секунд обойдется тебе еще в сто тысяч сверху…
— Наша подруга слегка нервничает, — медленно вынимая скользнувший ему в ладонь браунинг с чёрным дулом навинченного глушителя из кобуры подмышкой, положил его на трюмо Нат.
— Еще бы не нервничала, — посекундно оглядываясь то на часы, то на зависшие в бездействии мониторы над панелью агрегата, скривила губы хакерша. — И откуда ты только берешь деньги?
— Колодец…
— Одному из наших удалось его скачать, Софи. Будем надеяться, что Джек найдет её.
— Я не всех помню. Воспоминания… они возвращаются стохастически…
— Один раз козлу, — продолжала Турия, не обращая внимания на них, — просто снесло башню после такой процедуры, и нам пришлось его пристрелить…
Джон отпустил двумя пальцами пистолет, мягко клацнувший о кариоллак вздувшегося пузырями трюмо.
— В этом была необходимость, Софи. Он напал на нас. Ты же не собираешься делать этого? Тебя зовут Фоникс. Это твое настоящее имя. Если бы не оно, то я бы ни за что не нашел тебя по телефонной книге. Они допустили ошибку Софи. Но ты уже не она…
Повисла долгая минута молчания. Софи прижала чашку чая к губам, жадно допивая остатки.
— Сейчас мы узнаем, где сконцентрировалась вся твоя наличность и на чьём счету деньги…
— Я и так уже могу вам сказать, — разулыбалась, помахивая револьвером их от зеркала, Турия. — Джоуи Эммерсон. Так указано в платёжке за чек из бара Устрица, в котором наша модель побывала на прошлой неделе. И как там устрицы? Они поют или их подают жаренными?
— Ты наешься устриц, Турия, теперь сколько тебе влезет. Опусти револьвер.
— Не-ет, Джон, — вальяжно развалясь на ёнсе, закинула ногу на приборную доску агрегата чернокожая, — я хочу всё! Выворачивай карманы…
Турия подпрыгнула, распластавшись на полу, загрохотал ёнс, следуя за ней по траектории, загрохотал револьвер. Зеленоватое свечение хак-симстима подморгнуло чернотой, в которой отчётливо засветился лучик красного лазера, блуждающий по трещащей хак-машине, уперся в потревоженные голопроэкции. В беспорядке прочертили комнату еще четыре, уперевшись под углами вперемежку на полу и в стены комнаты. Боргов рухнул.
— Вниз, вниз, дура! — крикнула Турия.
Софи упала ничком, ползая вокруг трюмо в подключенных тродах. Турия поползла к окну, задернув жалюзи.
— Руби контакт! Руби контакт, говорю! Я делаю отсюда, подруга…
На руках остались следы крови.
— До сюда им канать два квартала. Решили зачистить всех. Одну тебя принцессу не тронут! Ещё не хватало, чтобы у меня были проблемы из-за тебя. Шлюха!
Турия выскользнула из комнаты, Софи слышала, как за ней, в поднявшемся сквозняке с улицы, хлопая язычком замка, захлопывается дверь.
Но это было неважно. Теперь.
Из приоткрытого окна раздался хлопок пули, засевшей у нее под левыми лёгкими. Софи ничего не почувствовала.
И это её ужаснуло ещё больше чем смерть Боргова.
— Нет… Нет… Нат, — тянула она его на кухню.
Тело налилось свинцом, ей было всё трудней его тащить. И в конце концов, она оставила его валяющимся, словно сломанная кукла, запрокинувшая правую руку в проёме кухни.
***
Тонкий аромат кислой марихуаны, пронизывающий её легкое, отозвался кашлем и клокочущим в груди звуком. Будто работающий карбюратор, взрывавшийся громкими мехами, складывающимися и раскладывающимися с каждым вздохом, наполнил тишину голой отшелушивающейся на стенах и потолке штукатурки в синей краске на кухне. Дрожащий свет флуоресцента ополаскивал зеленцой оборванный край обоев под трубами газовой колонки, уродовавшей мягкий холодный свет, отражающийся в чистых окнах.
Шёл дождь.
Софи шумно дышала. Пуля, застрявшая в лёгком, кровоточила, но нисколько не беспокоила её. Напротив, дыхание становилось ровным, а кашель от папиросы почти прошёл. В груди что-то омерзительно колотилось, мелкий низкочастотный звук на грани слышимости в тишине тихо клацал. Что-то пикало внутри неё, омерзительно клокотало в груди, сердце билось, сдавливая сосуды, толчками гоняя кровь. Словно сигнал миотоника вновь прорезал тишину.
За стеклом в капельках дождя, оседающих на карнизах и раме, в ручейках воды, отражающих сияние ночных фонарей, хлопья газет и картона на асфальтированной мокрой брусчатке, ловили холодными лучиками фонарей отблески дождя. Он накрывал сплошной пеленой.
Пикало внутри неё. В горле пересохло и Софи сама, не замечая этого, хрипела. Вместо того, чтобы уйти как можно дальше и как можно скорей, она села на крашенный белой краской табурет, глядя в тишину весенней ночи. Накрапывающий дождь за окном почти стих. Журчала вода.
Говорят, на этом празднике жизни, главное не умереть раньше времени. Она помнила, как отец пил. Он умер даже раньше, чем она родилась. Умер, только не знал.
Софи выдохнула дым, струящийся из её легких. Туша папиросу о разворачивающееся пятнышко, разъедаемое рыльцем кармина о скатерть, поднесла зажигалку Боргова, прикуривая от неё вторую.
“Говорят, в наркотических веществах содержится яд, заставляющий думать будто груда математических осколков, что собирает воедино маску цифрового призрака после смерти, живет вечно… как у неё в голове, — думала Софи туша опустевший мундштук папиросы”.
На её ватмане четко отпечатались пятна крови от её губ. Несло из приоткрытого окна во внутренний двор Чанша занимавшийся зноем и уборочной машиной от ассенизаторов, с грохотом громоздящих контейнер под балконами дявятиэтажки.
Меня зовут Софи Фоникс. И единственный человек, который связывал меня с этой жизнью лежит передо мной, а мои пальцы нежно гладят грубую сталь холодного магнума. Еще чуть-чуть и взойдет солнце. Оно почти вышло, и мерклый свет ополаскивает небоскрёбы в Чанша и Хунань, страны, которая никогда не была моей, в не моём городе, не моём времени, в не моей жизни. Чирикают птицы. Солнце медленно выползает из-за облаков. Развидняется.
Говорят, всё, что не делается к лучшему. Но только не в моём случае. Помада в сумочке, прихваченной с поездкой в Кайфу одиноко подмигивает мне своей полиуретановой пленкой. Здесь, в Чанша, я нашла смысл своей жизни… симстимы. Это мой последний альбом…
Меня зовут Софи Фоникс. Я здесь, чтобы дарить вам удовольствие и радовать каждый день. У меня есть всё самое лучшее. И даже клубничка…
Если машина осознаёт, что она машина, то начинает давать сбои… Так и случилось со мной. В этой проклятой жаре, ничто не может работать, как надо. Во мне ничего не осталось…
Я – робот…
Меня почти уже нет.
.
.
