Автор: Девушка с сияющими звёздным блеском глазами взирала на толпу в удивлении, медленно перерастающем в страх. «Эти люди просто запутались», — успокаивала она себя, но надменные и искривленные жестокостью лица говорили об обратном.
— Вы сами выбрали свою дорогу. Вы правы, я не смогу вам помочь, — произнесла негромко Эльпида и развернулась, чтобы покинуть это ужасное место.
— Подожди, — недобро смеясь, сказал старик. – Если уж пришла, то будь добра соблюдать наши правила. Завтра утром ты будешь казнена, так как твоим безродным родителям запрещалось пересекать границы общины, но перед нами ты, их жалкий потомок, поэтому наказание ложиться на твои плечи. Да исполнится долг крови!
И тотчас люди принялись скандировать:
— Долг крови! Долг крови! Долг крови!
Услышав приговор, девушка с ужасом воззрилась на правителя, на жителей деревни, стремясь отыскать среди них хоть одну пару сочувствующих и добрых глаз, но всё было напрасно. Живущие в постоянном гнёте взрослые и дети не знали ничего, кроме как убивать и вредить. Вот и сейчас над выжженной солнцем поляне неслись в воздух злые слова, и они как пики пронзали сердце Эльпиды.
Осознав бессмысленность увещеваний и уговоров, молодая женщина выронила из судорожно сжимающих рук букет и с гордо поднятой головой пошла домой, стараясь не обращать внимания, на кричащих, вопящих ей в лицо людей. Холодящие душу визги граждан, слепо следующих приказам правителя, заставляли девушку содрогаться от ужаса, а скрюченные, тянущиеся к ней пальцы с длинными грязными ногтями со всех сторон и вовсе вызывали у неё отвращение. Но Эльпида уже поняла, надежда давно покинула этих людей. Они остались всего лишь пустыми оболочками, которые можно было наполнить чем угодно, этим и пользовался отец Зефира, вливая в подчиненных тонны собственной злости на несчастную девочку. Поэтому, ступая шаг за шагом вперёд, она, дрожа от страха, одаривала слабой улыбкой любого, кто вставал у нее на пути и намеревался ударить красавицу. Тысячи лучей внутреннего света попадали на людей, превратившихся без крыльев в дикарей, и заставляли их морщиться, щуриться, стонать и выть от чистоты и бескорыстности юного сердца.
Наконец выйдя за ограду ужасной деревни, девушка без оглядки побежала. Побежала вперёд, чтобы быстрее оказаться в родной обители, успокоиться и насладиться последней ночью в её жизни. Размазывая по щекам слёзы, она думала, что же побудило людей превратиться в это – омерзительное и вызывающее жалость существо, которое готово растерзать даже близкого друга. Но ради чего? Стремление к независимости, богатству, власти и славе погубило прекрасных граждан, прибывших на остров с большими и сильными крыльями. Не смогла девушка достучаться в наглухо закрытые с внутренней стороны двери души правителя и его подданных. Даже Зефир не услышал её взываний. Однако Эльпида была не права.
Юноша, пострадавший от удара отца, еле открыл глаза и потрогал гудящую голову. Нащупав глубокую рану на лбу и затылке, молодой человек сжал окровавленные пальцы в кулаки и медленно встал. Шатаясь и шаркая носками ботинок, но стараясь контролировать каждый свой шаг, он брел вперед, на поляну, где всё ещё стояла толпа. Зефир, обезумев от страха за девушку, начал грубо расталкивать сограждан, протискиваясь в центр, намереваясь спрятать беззащитную Эльпиду за своей спиной. Но добравшись до круга, он никого не увидел. Все люди толпились около маленького букета ландышей, упавших на землю. Дикари, никогда не покидавшие деревню и давно забывшие, как выглядели цветы и другие растения, изумленно таращились на крохотные пузатые колокольчики, белыми глазками, прячущимися среди зелёных пышных листьев. Никто не пытался дотронуться до такой красоты, лишь изредка доносились удивленные вздохи, и иногда какая-то неуловимая мысль пробегала по лицам людей, на которые смотрел Зефир. Он понял, что должен сделать что-то, чтобы спасти невиновную. Тогда он смело поднял цветы и протянул каждому по веточке:
— Пускай хотя бы это не даст вам забыть о подвиге Эльпиды.
Парень обвёл взглядом утихшую и меняющуюся на глазах толпу. Женщины из злобных, скрюченных завистью старух превращались в статных румяных красавиц. Мужчины расправляли могучие плечи и обхватывали крепкими руками свои семьи, обещая всегда защищать их. Дети становились снова весёлыми малышами, через несколько минут они и вовсе забыли образ маленьких диких сорванцов, которые больше походили на зверят, чем на людей. Да и сам Зефир преобразился: брови разгладились, лицо больше не омрачалось тенью злобы, а глаза стали отливать тёплым медовым цветом, напоминая веснушки Эльпиды. Лишь один человек остался прежним – правитель общины. Жестокость и алчность так глубоко въелись в его сердце, что оно лопнуло и растеклось большой чёрной лужей на его груди. Спрятавшись за одним из домов, он проклинал своего сына, предвкушая, как воткнёт кинжал в его шею и в горло той девчушки, а потом обагрённый кровью клинок поднимет над головой и заставит перешедший на светлую сторону народ снова уважать себя.
Никто из преобразившихся людей не заметил потирающего вдали руки и усмехающегося старика. Все были охвачены радостным волнением – жители общины собирались пойти на север острова, склонить перед Эльпидой головы и надеяться на прощение. Недолго думая, они – все вместе – большой и дружной толпой вышли из ворот своего убогого жилища, ступая за Зефиром, каждый внутри обещая себе, что никогда не вернётся в это место, а будет жить просто, как завещала природа. Люди, изменившиеся внутри и снаружи, большими группами шли вперед, разговаривая между собой впервые за много лет просто так, без прошлой злобы и зависти, интересуясь совершенно обыденными вещами, о которых не принято было говорить раньше: любимое время суток и время препровождение, любимый цветок и фрукт. Мужчины и женщины ласково обнимали друг друга и крепко держали за руки малышей, как будто боясь расстаться с ними. Мальчишки и девчонки весело смеялись, пели песни и даже умудрялись танцевать. Вся эта большая, галдящая и наконец счастливая процессия освещала весь остров вновь обретённым светом, теперь каждый снова нашёл надежду и, переживая лишиться её, тихонько в душе ликовал, что сердце превратилось из чёрного в совершенно белое. Только вдали, медленно следуя за всеми, в совершенной темноте шагал старик, сгорбившийся пополам. Вся боль, грусть, тоска, злость и жестокость перекинулась с освободившихся людей на него ужасающим своим весом грузом, заставляя мужчину пригнуться к земле и задуматься о том, как сильно он заставлял страдать своих подчинённых. Однако глава общины не хотел понимать, почему именно он стал жертвой и теперь шёл, почти касаясь носом зелёных травинок. Ослеплённый яростью, одержимый верой в свой эгоизм и не захотевший признать собственные ошибки, мужчина распалялся больше и больше, а каждый шаг давался ему всё сложнее и сложнее. Уже полностью прижатый к холодной тропинке, он полз из последних сил на руках. Но слишком тяжел был груз всего совершённого в его жизни и судьба покарала его: он проваливался всё глубже и глубже под землю, отчаянно барахтаясь и вопя, как несправедлива жизнь, ведь он потратил её, чтобы привести людей к светлому будущему. Однако наступило ли оно для них? Лишь горе и страдание окружало граждан деревни, пока не пришла Эльпида. Она озарила всех лучами веры и надежды и вывела из плена тьмы. Теперь хотевший наказать ни в чём не повинную девушку сам задыхался от боли, ужаса и страха, пока земля прекрасного острова не засыпала его, не давая злу освободиться и выбраться на поверхность.
Зефир, возглавлявший шеренгу из сограждан, остановился, почувствовав, что жизнь разделила его с отцом, с грустью обернулся, устремив взгляд в тёмную чащу леса, и еле слышно прошептал:
— Я прощаю тебя.
И с появившейся лёгкостью в душе он направился за обновлёнными людьми, обещая себе, не превратиться в такого же человека, как глава общины, и верно хранить в своей памяти счастливые моменты, прожитые с отцом, которые он будучи маленьким мальчиком запомнил из детства.
Не скоро дошли взрослые и дети до северной части острова, они, охваченные радостным возбуждением, снова впитывали в себя окружающий мир: наслаждались высокими деревьями-гигантами, вдыхали чудесные ароматы трав, цветов и ягод, касались огрубевшими пальцами разных форм и размеров листочков – вспоминали все то, от чего отказались, проводя свободное время среди деревянных хижин и за рабочими делами. Только с первыми лучами восхода ступил народ на чудесную лужайку и тотчас замер, поражённый красотой представшего перед ними вида.
Солнце, крошечным кусочком, выступившим из-за горизонта, коснулось каждого из прибывших своей тёплой рукой, даря всем чувство покоя и счастья. Яркий небесный шар как будто выплывал из моря, из самых его глубин, отчего казалось, что волны отныне всегда будут отливать золотом. Солнечная дорожка, протянувшаяся от самого края земли до острова, призывала пробежаться по ней и ощутить снова обретённую свободу. Никому из людей доселе не приходилось переживать этот миг единения с природой, так обидно утраченный ими в порыве желания избавиться от крыльев. Но тут все ясно различили на фоне просыпающегося мира тонкую фигуру девушки, не заметившей пришедших к ней. Она стояла на самом остром выступе острова, вглядевшись вдаль, наслаждаясь красотой дикого, необузданного моря, свежими ласковыми касаниями ветра, царящим спокойствием на возвышающейся над водной пучиной части суши. А потом она раскинула руки в стороны и счастливо засмеялась.
И тут вперёд вышел Зефир. Аккуратно сжимая в ладони тоненький стебелёк ландыша и направляясь к Эльпиде, он вспоминал всё, что совершил в жизни, от чего хотел избавиться, что считал низменными и недостойными делами. Он внутренне дрожал, переживая, сможет ли девушка простить тот ужасный поступок, коснувшийся её из-за охваченного жестокостью сердца. Услышав шаги за спиной, красавица испуганно повернулась, ожидая, что правитель общины пришёл обрушить на неё свой гнев, но, увидев знакомое лицо юноши, она расслабилась, и на её губах заиграла счастливая улыбка. Зефир, глядя в голубые, искрящиеся радостью глаза, смело рассказал девушке о том, по чьей вине её собирались казнить и, когда история была закончена, он обхватил голову руками и медленно опустился на колени. Вслед за парнем граждане деревни, только замеченные Эльпидой, тоже склонились перед ней, прося прощения. Совершенно растерявшись, она бросилась к парню, обнимая его, умоляя встать и заверяя всех, что не держит ни на кого зла. Тёплые руки девушки заботливо гладили Зефира по щекам, изредка смахивая с них блестящие в солнечных лучах слезинки, чудесные голубые глаза ласково рассматривали тёмно-медовые, а алые губы шептали лишь одно:
— Ты ни в чем не виноват. Теперь и в твоей душе появилась надежда. Давай больше не будем её терять.
Юноша резко притянул Эльпиду к себе и с шумом выдохнул, он почувствовал, что последний груз, как камень, свалился с его плеч в пропасть, прямо в неспокойные морские волны, с грохотом обрушивающиеся на скалы острова. А потом, отстранившись, парень поднял упавший на землю цветок ландыша и спрятал его в волосах улыбающейся девушки, оставив сверкать на солнце лишь крохотные белые колокольчики.
Взявшись за руки, молодые люди обещали друг другу, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не расстанутся со своей любовью, не покинут обретённую с таким трудом половинку и проведут всю свою жизнь счастливо, вместе преодолевая трудности. После совершённого обряда Эльпида и Зефир обернулись к ожидающим возможности порадоваться за новую семью людям и подняли вверх сплетённые руки, образующие мост между влюбленными. И тогда вперед вышел пожилой мужчина:
— Юные сердца, мы все желаем вам счастливого будущего!
Люди закричали и захлопали в ладоши, но человек продолжил:
— Эльпида, вы говорили, что даруете нам крылья, — он обвёл рукой всех собравшихся. – Вы дали нам намного больше, чем можете себе представить. Вы дали нам надежду – самое важное, что никогда нельзя терять. Милая девушка, вы спасли наши души, а теперь позвольте дать вам совет: нам, старикам, крылья не нужны, мы свое отлетали. У нас лишь одна забота – освободить перед нашими детьми дорогу и смотреть им вслед. Поэтому помогите мальчишкам и девчонкам сделать их собственные крылья, чтобы вы все смогли улететь с этого прекрасного острова в поиске своей жизни, своего пути. И вернуться к нам, если захочется почувствовать тепло родного дома. А мы обещаем, что сохраним цветы, деревья, кусты и травы для вас и больше не посмеем вырвать их или срубить.
Замолчав, мужчина склонился над сыном, стоящим рядом, и ласково потрепал малыша по макушке. Эльпида, охваченная волнением от того, что она хотела спасти всех, посмотрела на каждого отца и старика, на каждую мать и старушку и вдруг вспомнила, что её родители произнесли те же слова. Тогда девушка дала обещание помочь в постройке крыльев и обернулась, взглянув на любимого. Зефир, обняв её за талию, тихо произнес:
— Они дают своим детям обрести крылья благодаря тебе…
Много дней и ночей трудились люди, изменившиеся после прихода в деревню таинственной незнакомки с севера, над широкими деревянными крыльями. Мамы и папы подбадривали своих ребят, помогая им с постройкой средства, которое позволило бы им взлететь, веселились и запоминали эти последние счастливые денёчки, проведенные вместе. А когда все было готово, когда каждый ребёнок прикрепил к спине и рукам удивительные крылья, когда матери и отцы попрощались со своими малышами, молодая чета, взявшись за руки, подошла к краю обрыва и, в последний раз обернувшись на любимый дом, спрыгнула вниз, устремляясь за ветряными потоками. Поймав воздушную волну, они плавно плыли словно птицы, привыкая к незабываемому ощущению полета, и кружили над морем. Один за другим каждый сын и каждая дочь приближались к концу родной земли и отталкивались от неё, летя вперед. И когда последний ребёнок покинул обитель, дети-птицы направились в долгую дорогу под названием жизнь, отыскивая свой собственный путь и предназначение. А крылья Эльпиды люди, оставшиеся на острове, стали называть крыльями надежды.
[1] Зефир – (в пер. с греч.) «западный ветер». [2] Эльпида – (в пер. с греч.) «надежда».
.
.
