Автор: Скрежет половиц в большом доме и треск поленьев в камине. Шорохи тёмных аллей. Ночь медленно упала на марасдугу и теперь в полумраке огня в камине, шелестела тенями.
— Офелия… Офелия, иди сюда.
Она подняла покрывало и шмыгнула в кровать.
— Господи, какие у тебя холодные ноги, — сказала мать. — Тебе страшно?
— Немножко. — Она прислушалась в скрипы и шорохи марасдуги. — Что это за шум?
Огромный дом скрипел и ходил половицами.
— Это просто ветер. Здешние ночи отличаются от городских. Там слышен шум машин, поездов. А здесь дома ста-а-а-арые. Они скрипят будто бы разговаривают. — Мать подняла глаза вверх, разглядывая деревянные балки и перекладины. — Завтра я сделаю тебе подарок…
— Подарок? Это книга?
— Нет. Гораздо лучше.
— Зачем ты вышла замуж?
Мать молча, вздохнула.
— Я слишком долго была одна…
— Я же с тобой… ты никогда не была одна. Ты же не была одна…
— Подрастёшь, поймёшь, — вздыхая, охнула она. — Для меня это тоже было нелегко. Твой братик… шевелится. Расскажи ему одну из своих историй. Это его успокоит…
— Мой братик, — дотрагиваясь через покрывало до её живота, прошептала Офелия. — Братик…
Она положила голову, прислушиваясь.
— Много-много лет назад, — начала она, — в одной далёкой печальной стране стояла огромная гора из грубого чёрного камня. На рассвете, на вершине этой горы, расцветала волшебная роза. Она могла дать бессмертие тому, кто её сорвет. Но никто не осмеливался к ней приблизиться, потому что её шипы были ядовиты, одна царапина могла убить. Люди делились друг с другом своими страхами смерти и боли, и никто даже не задумывался о вечной жизни. И каждый день роза увядала, не в состоянии передать хоть кому-то свой дар, потерянная и забытая всеми, на вершине этой холодной тёмной горы… навеки одинокая, до скончания времён.
***
Маленькая фея, размером в два её детских кулачка села на край бадьи, где медленно двигала пену Офелия. Присела на бортик, комично вытирая маленькую лысую голову своими ручками. Её стройные ножки и все тельце светилось синим. Её большие по сравнению с телом синие крылья, как у стрекозы, переливались в прыскающем из-под лампы под потолком свете. Офелия протянула мыльную руку и погладила её по лысой головке.
— Отведи меня…
Фея задорно пища и свереща, подлетела к самой лампе. Офелия вышла из бадьи, насухо вытираясь и одевая распашонку. Прошла по ступеням, выходя из марасдуги и спускаясь по главной лестнице.
Выйдя в ночь, стояла одна в синем холодном свете луны. Пройдя ещё несколько шагов, оказалась около молча жующих траву коров, какими их оставила Мерсэдес и прошла дальше.
Большой чёрный провал в старых руинах за палисадом трещал цикадами. Фея, трепеща синими крыльями, юркнула вниз. Офелия спускалась по винтовой лестнице, входя в лабиринт. В приглушённом синем свете луны, стояла посреди небольшого зала. Каменный истукан, живописал старые истёршиеся и раскрошившиеся сцены из какой-то сказки. А быть может, это была легенда. Офелия засмотрелась на него, не заметив, как из темноты вышел уродливый угловатый фавн.
— Привет. Я достала ключ.
— Это я-я… — указывая на рогатое существо, обнимающее девушку на камне, сказал фавн.
— А младенец?
— А-кха-кха-кха. Значит, вы достали ключ? Я очень рад. Ха-ха-ха, ха…
.
.
