Автор: — Вы знаете, кто я? — тихим, еле слышным голосом спросил Сикоро Мацаюо.
За узкими прямоугольными линзами на Киторо смотрели раскосые лишённые выражения глаза небольшого, низенького человечка из Окаямы.
Он был одним из руководителей дзайбацу в Накаяме, так увлёкшейся игрой на мировом рынке, что даже если бы в это хмурое субботнее утро ему подали блюдо из кишок его любимой жены он принял бы его за салями. Всё же невозможно было поверить, что ему было наплевать на Хитачи.
— Хосака. Вот то, что связывало когда-то меня узами неукоснительного следования её и моих интересов.
Корпорации, распространение которых было обязано расширению экономического влияния на внешние рынки Японии ведущей тихую, но уверенную борьбу за обладание информацией, вечной потребности в новейших технологиях, а также, испытываемого структурами Старого и Нового света, стабильного голодания в НТП, утолявшие голод агломератов.
— Они переплетались в угоду Хитачи. Но всё меняется.
Так изменились отношения Хитачи, контролирующей при помощи кланов дзайбацу трёх мощнейших, огромных неповоротливых левиафанов мирового пространства, когда клан положил своё вездесущее око и нацелился на преобразования в мировой экономике распределение капитала.
— Вам, должно быть, известно последнее извлечение, как человеку занятому в подобном деле…
Киторо поднял зеркальные очки.
Чёрный дублет Мацаюо блеснул в зажжённом свете фонариков, развешенных ко комнате.
— Теперь это в прошлом, — сказал Сикоро.
Сидевший возле него в такой же позе высокий, худощавый гайдзин с длинным лицом и коричневато-кремовыми волосами, не поворачивая головы и не поднимая взгляда, смотрел в треугольник, образованный плечами Киторо.
Киторо сидел также, подобрав под себя ноги и сведя колени перед собой. Он испытывал в правой ноге ноющую боль от прошлой встречи с битой на улицах Окаямы, но продолжал, не шевелясь и ничем не выдавая себя, молчать.
Сикоро Мацаюо с невыразительной мимикой наблюдал за ним из-за прямоугольных линз синих очков.
— Моё прошлое возвращается. Оно преследует меня за каждой открытой дверью, за каждым оборотом моего капитала, в каждой лазейке этого города и страны. Вы спросите меня, почему я не уехал из него. Я отвечу. У нас в Ниппон совершенно иные традиции и нравы. И хотя я не чужд новому веянию, обязан считаться с традициями моего клана и моего народа. Я так был воспитан. К тому же та власть, которую я в меру своих скромных амбиций и осторожности сохраняю, кое-как ограждает меня от влияния моих врагов. Скажу, что прими я решение уехать из этой страны, то потерял бы то единственное убежище, которое, вы уже слышали, она мне предоставляет. Реши я променять подданство, я бы вынес себе и своей семье прямой и безоговорочный приговор. Я взвесил должным образом и принял во внимание все обстоятельства моего положения, решив остаться. Здесь моя семья и мои люди. Покинуть их я не могу… да и не хочу.
Сикоро Мацаюо протянул руки, принимая ребенка из рук стройной японки в бирюзовом кимоно. Девочка была лет четырех-пяти.
— Сейчас нет смысла объяснять, как вы нашли меня. — Он усадил её на колени. — Но я ценю то, что вы откровенно поведали мне о своих целях. И восхищен, — он всего один раз провел по волосам ребёнка. Та оглянулась. Улыбаясь, потянулась к нему. Но Мацаюо больше не проявлял к ней интереса.
В комнату ворвались люди.
Гайдзин с длинными коричневато-кремовыми волосами и худощавым лицом глянул на них удивлённо.
Киторо знал, что двое из них до сих пор не отошли от шокера, который он на них опробовал. Почти безвредно, приобретённого за бесценок у лавочника в трущобах.
Третьего и четвёртого он связал друг с другом. Запихнул одному из них кляп, сорванный с драпировки в зале на первом этаже. Другого ему пришлось поранить в ногу и нанести удар в переносицу. Очевидно, что пятого и шестого он не заметил. Но как выяснилось позже, был еще и седьмой. Они, вероятно, находились снаружи, охраняя боковые подходы к дому.
Сикоро Мацаюо поднял вверх руку. Шорохи и возня смолкли. Взаимные упрёки, короткие и тихие, послышались Киторо в непривычном для него говоре.
Гайдзин коротко мотнул головой, указывая на дверь. Послышался скрежет и щёлканье убираемых револьверов. Возможно был еще и ТТ, но Киторо заметил только пару Смит-энд-Вессон. Наёмники мягко притворили за собой дверь, оставляя легкий налёт весёлости, скользнувший по лицу ребёнка.
Мацаюо небрежно махнул японке наполнить бокал Эсквайером.
В молчании, наступившем после ухода его людей, которых, как подозревал Киторо, тот не мог оставить на произвол судьбы, он медленно протянул руку к ножнам на поясе, извлек из них лезвие, и положил на коврик разделявший их с Мацаюо. Гайдзин взглянул на него приветливей. С тех самых пор, как они впервые встретились за криком жены Сикоро, он следил за его движениями с упрямством собаки сдерживаемой хозяином за поводок.
Киторо снял узкие зеркальные очки, также положив их на коврик. Теперь на Мацаюо смотрели цепкие ядовитые глаза с зелёной радужкой несвойственной японцу. И все же они были раскосыми. Лицо бледным до мелованной глины.
— Дверь в прошлое не открывается по себе сама, — Киторо положил руки на колени, смирно сидя перед гайдзином и инчоу Хитачи. — Должно быть что-то, что заставит её открыться.
— Я был вхож в семью якудза на родине. — Мацаюо взял клинок сёто, разглядывая его.
— Оябун, — поклонился Киторо, касаясь лбом покрывала коврика.
— Нет уже. — Сикоро, вращая в руке короткий клинок, положил его на палас.
— Иными словами вы, взвесив все за и против, решили остаться, — промолвил Киторо. — Не взирая на опасность, которая грозит вам и вашей семье.
— Вам передадут чек, — отдавая ребёнка в руки японки, произнес инчоу. — Надеюсь, этого хватит, чтобы покрыть убытки, которые вы понесли с моим не извлечением. Я прекрасно понимаю, с кем я общаюсь. В уличных самураях бывают достойные люди. Вы один из них.
— Но вы не можете думать, что если не я, то кто-то другой будет охотиться за вами.
— Я прекрасно это понимаю, — поднимая бокал, отпил из него Мацаюо. — За мной ведётся охота, и я не могу быть уверен в безопасности моей семьи. И вот, что я предлагаю в этих безвыходных обстоятельствах.
Киторо ждал, сложив руки на коленях. Смотрел Мацаюо в глаза. Сикоро поставил на коврик чёрную коробочку с хромированным выходом юэсби.
.
.
