Автор: Что-то громко щелкнуло и вместо «самосвала» перед Ваней появился симпатичный невысокий лысоватый дядечка в одежде согласно летнему сезону года. Он нахлобучил на голову бейсболку, взял под козырек и вытянулся перед Ваней. А потом расслабился: – Мне много лет и можно было назваться дедушкой Мишей. Но я не хочу записывать себя в старики. Надеюсь, что ясно изложил свои мысли. Но вернемся, как говорят ваши англичане, очень их уважаю, к нашим баранам. Кем ты хочешь стать?
– Я хочу стать милиционером, как мой Папа, – ответил Ваня. – И защищать людей.
– Хочешь, я стану твоей «волшебной палочкой» и твое желание исполнится? – уточнил «самосвал».
– Мама сказала: «Чтобы стать милиционером, нужно хорошо учиться, слушать старших и не обижать младших». А «волшебная палочка» бывает только в сказках, – внес ясность Ваня.
– Какой ты умный, – только и сказал «самосвал». – А если я тебе предложу путешествие со мной, по всему миру?
– Нет, не нужно, – ответил на предложение Ваня. – Я Маму не брошу, я Папу тоже не брошу! Они будут плакать и искать меня, а я не хочу расстраивать их…
– Ты не бойся! Папа и Мама даже не заметят. Давай слетаем в Трир! Самый старый город в Германии! Твои предки оттуда направились в далекую Россию…и не просто так слетаем. Поглядим на твоего знаменитого предка, мастера механических дел Карла, его брата Каспера и ответим на вопрос: «Кому достанется волшебный ключ?». Да, тот самый которым ты открыл шкатулку из моря. Если ключ отдадут Касперу, ты попадешь в параллельную вселенную, а я так и буду лежать в шкатулке кучей деталей, похожих на конструкции лего. А потом эти бесполезные детали выбросят на мусорную свалку. Где они аннигилируются через некоторое время. Очень важно, чтобы шкатулку не взломали, а открыли. Старый командор, отправляя меня на дно Черного моря в специальной шкатулке, сказал: «Я не исключаю элемента случайности. Чья-то добрая рука должна тебе помочь вырваться из плена, а значит – избавить от неизбежного распада на мельчайшие элементарные частицы. Совет экипажа склонялся распылить тебя на кварки без помещения в шкатулку. Как пример остальным потенциальным бунтовщикам. Но я решил дать тебе последний шанс…». Послушаем, Ваня, твоих очень дальних родственников, подданных одного из последних Трирских курфюрстов.
– Сегодня особый день, – говорит мастер Карл. – Ровно месяц, как из нашего города изгнали французов. А еще ровно год назад я услышал на городской площади, как почтенный вызывала улещал почтенных бюргеров ехать в Россию, под покровительство Великой Екатерины. Он читал манифест российской государыни от 22 июля 1763 года «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых Губерниях они пожелают и о дарованных им правах»…
– Ну и что, – отвечает лениво собеседник мастера Карла, мастер Каспер, — французы придут и ещё, и ещё, до границы с ними недалеко. А наш курфюрст совсем дух военный потерял. Заперся в своем замке и носа не кажет. Ну, ладно. Бог что ли виноват, что французскому офицеру-кирасиру понравилась твоя старшая дочь София? Не переживай: через год она вернется к тебе с внуком-французом. Вот будет радость! Первый внук! А Софии Августе Фредерике Ангальт-Цербстской из прусского Шеттина я бы не доверял. Ну, подумаешь, императрица Российская! Не люблю я пруссаков и пруссачек!
– Все ты знаешь, все ты понимаешь. Auch das laengste Lied hat ein Ende, – упрекнул младшего брата Карл и подлил ему мозельского сухого белого в высокий стакан. Дядя Миша переводит немецкую половицу для Вани: «Буквально звучит так: «Даже самая длинная песня имеет конец», а в среде русскоязычных говорят: «Сколько веревочке ни виться, а концу быть…».
– Женит тебя отец, дети пойдут, не так запоешь. У меня сын подрастает. Единственный. Что я его ращу, чтобы отдать в армию курфюрста? Вон, у наших соседей сына не дождались с последней войны. А в России тихо и спокойно. Дядя Генрих пишет: «Новую фабрику открыли в Сарепте. Механики нужны. Приезжай…». А с другой стороны: «Besser einen Spatz in der Hand, als eine Taube auf dem Dach»…
– Что означает в буквальном переводе: «Лучше воробей в руке, чем голубь на крыше». Но твои соплеменники выражаются несколько иначе: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Тоже понятно, — поясняет дядя Миша и добавляет: «Почему-то моя система перевода дает сбой. Разговорную речь переводит сразу, а пословицы отказывается переводить. Первый день работы. Не раскачалась…».
Старый путешественник по временам и галактикам, принявший вид солидного немецкого ремесленника в кожаных шортах и в шляпе с фазаньим перышком, а Ваню обрядившего в короткие штанишки и гетры, продолжает: «А правду говорит почтенный дядя Карла, Генрих. В Сарепте, сегодня это один из районов Волгограда, и вправду был создан завод по выпуску хлопчатобумажной материи и платков. Так в истории России появилась знаменитая местная ткань – сарпинка. Сырье для неё шло из Европы. Уже в 1797 году открыли второй каменный корпус, в котором впервые стали выпускать сарпинку из персидской хлопчатки. Её прямым ходом доставляли из Астрахани по Волге.
Спрос на эту продукцию был столь велик, что уже в 1797 году на этой же фабрике был выстроен второй каменный корпус. Потом прядильни появились в Поповке, Севастьяновке, Норке, Лесном Карамыше, а в Сарепте открылась самая современная по тем временам красильня тканей. Но недолго Сарепта диктовала свои позиции: в 1816 году производство перенесли в Саратов. Здесь дело в свои умелые руки взяли знаменитые купцы-немцы Шехтель. Но и они не удержали сарпиночное производство у себя и не передали свои монопольные позиции потомкам. В 50-х годах ХIХ века на слуху у всех были предки выходцев из Германии Шмидта, Борель и Рейнеке. Они в основном и владели сарпиночными фабриками, а также закупали продукцию мелких фабрикантов. На одной из фабрик и трудились потомки Карла: механиками, слесарями, прядильщицами. Твой дальний потомок, Ваня, все-таки решится поменять неспокойный родной Трир на новую тихую немецкую колонию в российской Сарепте.
– Впрочем, – сказал новоявленный дядя Миша, – ты порядком подустал от потока моих слов. Вижу, не скрывай. Мы не ответили на главный вопрос: «Кому в конце концов достанется волшебный ключ: Карлу или Касперу?» Послушаем далее разговор родных братьев.
– Наш почтенный отец склоняется к мысли отдать фамильный ключ тебе, дорогой мой брат Карл, – веско роняет слова мастер Каспер. – Не хочет старый Густав, оказывается, множить зло в мире. А всего-то я хотел с помощью нашего семейного ключа проникнуть в кассу полка французских кирасиров. И нам хорошо, и врагам наказание…
–«Der Ofen ist nicht fuer dich geheizt», – говорит в таких случаях наш отец, — отвечает Карл. – И он прав.
– Не хочет работать система перевода пословиц, – злится дядя Миша. — «Печка тебе не топится» — это буквальный перевод. А вообще-то у вас говорят: «На чужой каравай рот не разевай». Тоже правильно.
Кстати, младший брат твоего пра-пра-пра… деда без фамильного ключа не пропадет. Он закончит Трирский университет, открытый еще в 1473 году. Он успеет это сделать до его закрытия в 1798 году, станет адвокатом, войдет в историю как советник последнего курфюрста Трира. Трирское курфюршество было ликвидировано в 1803 году. Каспер уедет в Париж. Здесь, во Франции, будет продолжаться еще одна из боковых линий славного рода Густава. Французский офицер, капитан полка кирасиров и просто красавчик-брюнет не бросит на произвол судьбы плененную им молодую немку, очаровательную блондинку Софию, старшую дочь Карла. Их молодая семья поселится в родовом замке отца капитана, бедного и гордого барона д’Альбре…Он был дальним родственником знаменитого Алена д’Альбре «Великого», сеньора д’Альбре , виконта де Тартаса, графа де Гора и де Кастра, граф Перигора и виконта Лиможа. Семьи Каспера и его племянницы Софии подружатся и не изменят своему выбору через века. Как говорят немцы: «Freundschaft ist das halbe Leben». Буквальный перевод звучит так: «Дружба – половина жизни». А русскоязычные россияне в таких случаях говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».
– Ты любишь историю, Ваня? – спрашивает дядя Миша. Он замечает, что молодой путешественник заскучал. Пять минут назад они покинули окрестности дома почтенного мастера Карла и обосновались на травке, что густо выросла на лужайке перед Иерусалимской башней, укрепленным жилым сооружением в пять этажей, иллюстрацией известной немецкой поговорки «Eigenes Nest hält die Mauer fest», или «Стена держит свое гнездо»…
– Да, конечно, – отвечает Ваня. – Мама мне всегда на ночь рассказывает сказочные истории.
– Настоящая история недалеко ушла от сказки, – вносит уточнение старый путешественник по галактикам и временам. – Неожиданные повороты, великие герои, чудесные финалы. В России история творилась несколько иначе. Но об этом мы еще поговорим отдельно. В Германии, Франции, большинстве других стран Европы наступал период господства третьего сословия, или буржуазии. Она все больше распоряжается богатствами и вскоре возьмет политическую власть в свои руки…
– Что это со мной сегодня? – горестно восклицает дядя Миша и протягивает свои руки к Солнцу, которое щедро заливает своими благодатными лучами благодатную долину благодатной реки Рейн. Трир, самый старый город Германии, приходит в себя после очередного нашествия французов. Под лучами вечного источника тепла нежатся почтенные горожане, высыпавшие на зеленые лужайки возле амфитеатра, императорских терм, площади около собора Святого Петра и бывших северных ворот Порта Нигра, Рыночной площади… – Ваня, извини, давай я тебе расскажу сказку. Что-то ты заскучал. Сказка называется «Das Märchen vom Schlauraffenland», или «Сказка про страну Шлараффию». Её сочинили знаменитые немцы, братья Гримм. Она мне очень понравилась. Слушай: «Попал я в страну Шлараффию. Случайно. Проходил мимо. Подумал: «Дай зайду…». И зашел. И тут же у меня отвисла челюсть. От чудес. Вдалеке на тонкой, почти невесомой нити висят каменный дом и собор. Не успел я подумать: «Как это дом и собор не падают?», как мимо меня на руках пробежал безногий человек. Да так быстро, что за ним и мулу не угнаться. Только я хотел удивиться, как безногий вытащил откуда-то большой острый меч и перерубил им громадный каменный мост. Опять я хотел удивиться, как осел с красивым посеребренным носом перестал гоняться за двумя шустрыми до невозможности зайцами, присел у большой липы и стал с её развесистых ветвей срывать горячие оладьи. И тут же направлять их себе в желудок.
Мне оладьи тоже захотелось, но вынуждено отвлекся на старую, тощую до невозможности козу. Идет она, качается, но терпит: пудов сто сала и соли чуть поменьше: пудов шестьдесят, на её спине.
Скажите: «Заврался! Язык как помело!».
Но то, что я увидел потом, ещё чуднее. Плуг сам по себе на поле ходит: без быка и пахаря, ребенок, которому едва исполнилось 12 месяцев, берет по два мельничных жернова в левую и правую руки. А потом их из Регенсбурга в Трир, а из Трира в Страсбург перебрасывает. А ещё такая хищная птица, как коршун, Рейн переплывает. Увидели это рыбы, которые голоса не имеют, шум подняли: как будто в небе медные кимвалы столкнулись. Решил я убежать от такого страшного гвалта и пошел дальше. И ещё сильней удивился: мёд ручьём из долины в гору бежит.
А что было дальше, ещё удивительнее. Две черные вороны зеленую лужайку косили, два пищащих комара деревянный мост рубили, два сизых голубя серого волка разорвали, а двое шустрых ребят блеющих козлят вместо мячика вверх бросали, две зеленые лягушки спелую рожь молотили. Смотрю дальше: две серые мышки толстого епископа крестили, две рыжие кошки у медведя болтливый язык оторвали, жадная улитка свирепого льва проглотила, старательный цирюльник женщине бороду брил, а грудные младенцы на своих родных матерей ором кричали и руками махали.
Иду себе дальше: худущие борзые из речки водяную мельницу вытаскивают. Старая кляча их нахваливает, остановиться не хочет. Дальше больше. Ещё интересней. Четыре белые лошади муку мелют, две черные козы печь топят, а рыжая корова с черными подпалинами на шкуре хлебы в печь сажает. А петух орет, истошно надрывается: «Кукареку! Сказка кончается. Всё хорошо в меру, а ты намолотил вранья с целую гору!».
– Дядя Миша, не обижайся на меня. Какая-то неинтересная сказка у тебя, – обрывает Ваня монолог дяди Миши.
– Да, что-то я сегодня не в ударе, – соглашается нехотя старый болтун. – Эта сказка непростая. Если ты её поймешь, тебе нетрудно понять события, случившиеся со славными предками мастера Карла в России. Испокон веков люди мечтали об утраченном рае – стране с молочными реками в кисельных берегах и медовых реках в пряничных берегах. Братья Гримм отразили средневековой европейский сказочный сюжет «о сахарном домике с крышей из оладий, балками из коричного печенья, колоннами из печеных гусиных ножек, с заборами из сосисок, с колодцами, полными сладкого вина мальвазии. В таких местах с неба идут молочный дождь и леденцовый град. А ещё в райской стране платят за игры и за сон». Братья Гримм немного поиздевались над любителями несбыточного…ну, это дело обычное. Не любят люди умственного труда простых людей, кормильцев своих…ну, ладно. Если будем говорить на эту тему, и всей ночи не хватит. Солнце клонится к закату. В старом Трире не любили праздно шатающихся по ночам людей. Переберемся от греха подальше к твоим предкам, что избрали своей второй Родиной Россию-матушку. Им, твоим предкам, как любым другим людям, тоже хотелось найти лучшую долю. Получилось это у них или нет – интересный вопрос. Но прежде чем ответить на этот вопрос, я тебе, Ваня, расскажу русскую народную сказку о скатерти-самобранке.
Она начинается, как многие другие: «Жили-были старик со старухой. Так себе жили. Хлеб ели, квас пили, с весны до осени лебедой да ягодами кормились.
Старик думал-думал и взял лукошко пшеницы у богатого соседа в долг. Мол, пора вспомнить молодость и засеять поле яровой пшеницей. К осени она выросла «Сам на десять». Пора урожай убирать. Как бы не так! Откуда-то набежал сильный ветер, принес с собой град, каждая градинка в детский кулачок. Словом, начисто выбило поле старика. Старуха ругается: «Что в молодости тебе не везло, что в старости судьба бьёт тебя и приговаривает: «Экая ты бестолочь! Захотел сладкой жизни? Вот тебе, вот…» Другие поля и не задело…».
– Не страховал свои риски всю жизнь, старик, вот и нарвался на неприятности, – вносит уточнение в нить сказочного повествования дядя Миша и вручает Ване кулек с вишнями. «Мытые, не сомневайся. Кушай. Мы уже прибыли в родное Поволжье. Урожай вишни в этом году щедрый…». Дядя Миша и Ваня усаживаются на ступеньках Центральной набережной великой реки Волга в Волгограде. Летняя ночь только вступает в свои права. Никому из прогуливающихся людей на набережной нет дела ни до кого. Мешковатый дедок в физкультурном костюме с надписью «СССР» на груди и его голенастый внук в летнем костюмчике и сандалиях на босу ногу растворились в толпе. Старый путешественник по временам и галактикам первой остановкой в России избрал современный Волгоград.
– Однако, – говорит дядя Миша. – Продолжение следует:
«– Успокойся, старуха, – говорит старик. – Пойду я к Ветру. Он виноват, пусть отвечает…».
.
.
