Автор: К 80-летию со дня смерти Георгия Гончаренко (Юрия Галича)
К 80-летию со дня смерти Георгия Гончаренко (Юрия Галича)
Юрий Галич… В 2014 году во втором томе книги «Литература зарубежья» мне попался документальный рассказ «Гибель Макарова» с указанием составителя, что он был опубликован в Риге в 1929 году. Это был год 110-летия со дня гибели адмирала Степана Осиповича Макарова, и я решила опубликовать его в журнале «На русских просторах». Никаких сведений об авторе в тот момент мне найти не удалось, не смог помочь мне и Ренэ Герра, в его уникальном собрании сведений о Юрии Галиче не оказалось. Позже – не помню в каком – журнале мелькнула заметка о «гимне» русского зарубежья – романсе о поручике Голицыне и корнете Оболенском, автором стихов которого был якобы Юрий Галич. Оказалось, что Юрий Галич – это литературный псевдоним Георгия Ивановича Гончаренко (10.06.1877, Варшава – 12.12. 1940, Рига), русского офицера, участника и героя Первой мировой войны, награждённого орденами Святого Станислава III степени (1906), Святой Анны III степени (31.03.1913), Орден Святого Владимира III степени с мечами (26.08.1916) и Георгиевским оружием (08.05.1917), участника белого движения во время Гражданской войны, эмигранта. Его имя в советский период было забыто, оно вернулось только в постперестроечную Россию. В 2008 году выходит четырёхтомное собрание прозы Георгия Гончаренко (М., Книжный клуб Книговск), в последний том которого составители включили и второй сборник его стихотворений «Орхидея». Итак , ab ovo, а что касается стихов, – usque ad mala ,– оставим их на десерт.
— 1 — Георгий (Юрий) Гончаренко родился в Варшаве в 1877 год. Его отец – участник русско-турецкой войны 1877 – 78 гг. умер, когда сыну было 9 лет. Мать отдаёт мальчика в Полоцкий кадетский корпус. Основные вехи его весьма успешной военной карьеры.
После окончания с отличием кадетского корпуса в 1895 году он поступает на военную службу, в 1897 году оканчивает Николаевское артиллерийское училище и выпускается по первому разряду корнетом в лейб-гвардии кирасирский Её величества полк. Через три года его зачисляют в Николаевскую академию Генерального Штаба. Уже через год он становится поручиком, в 1903 г. штабс-ротмистром, а после окончания академии в этом же году его прикомандировывают к штабу войск Гвардии Петербургского военного округа. Год спустя, он с отличием оканчивает Офицерскую кавалерийскую школу и с 1904 г. служит на разных должностях в генштабе с непрерывным повышением по службе. В 1906 году Гончаренко уже является помощником делопроизводителя управления генерал-квартирмейстера Генштаба, затем – обер-офицером Виленского военного округа, затем цензовое командование эскадроном, т.е. строевая служба, во 2-м Псковском лейб-драгунском полку в 1907 г., потом он старший адъютант штаба 3-й кавалерийской дивизии – зимой 1908 г., и, наконец, – в декабре 1908 г. – полковник генштаба.
Нач. штаба Усть-Двинской крепости Г.И. Гончаренко (слева) и комендант крепости Мионинский. Рига, 1914 г.
Последующая его жизнь связана с Усть-Двинском, крепостью в 13 км от Риги. В 1914 году он проводит успешную мобилизацию гарнизона крепости, укомплектовывает 12 рот латышей, а сам переходит на Западный фронт, где в 1915 году становится командиром 19-го Архангелогородского драгунского полка. Приведём один героический эпизод в действиях Г.И. Гончаренко. «19 июня (2 июля) 1916 в бою у д. Дубовые Корчмы, когда под натиском противника пехотные части стали отходить, развернул драгунский полк, направил его в конном строю в атаку лавой и, находясь под сильным огнём противника, увлёк его до удара холодным оружием. Опрокинул наступающие цепи противника и тем способствовал отошедшим частям вновь занять покинутые важные позиции и, таким образом, предотвратил крупную боевую неудачу. 8 мая 1917 года награждён за это Георгиевским оружием» . Вспоминая свои ощущения во время первой мировой войны в романе «Красный хоровод» (написан во Владивостоке в 1921 году), он пишет: «Сейчас, на третьем году войны я почувствовал необъяснимое утомление, не столько, впрочем, физического, сколько морального свойства. Бессонные ночи, напряжённые дни, нервная тревога тридцати бесконечных и страшных месяцев не проходят бесследно. Чувства требуют отдыха… Душа жаждет покоя. Ко всему этому я стал обнаруживать в себе признаки какого-то странного охлаждения к тому ремеслу, которому посвятил себя с юных лет. Оно рисовалось мне в несколько иных формах. Подойдя к нему совершенно вплотную, я обманулся во многом.
И точно, если в ремесле кровавого бога войны раньше, может быть, наблюдалась известная доля романтики, сейчас не осталось и тени» (стр. 209 – 210). И далее он задаёт себе вопрос о целях, которые и задачах этой кровавой бойни. « Впервые я усомнился в правоте того дела, во имя которого уже принесено с обеих сторон столько неисчислимых жертв. Во имя чего, ради каких интересов, из каких, может быть высших, но непонятных для огромного большинства людей, соображений? Для того, чтобы, утопив землю в слезах и в крови перекроить карту Европы на новый лад и создать новый повод для будущих, ещё более гибельных столкновений?» (стр. 211). Как провидчески и как актуально звучат в наши дни эти слова, написанные почти сто лет назад – роман «Красный хоровод» вышел в Риге в 1929 году. Конечно, в момент его написания «перекройка карты Европы» уже частично произошла: распалась Австро-Венгерская империя, 6 октября 1918 г. Польша провозгласила свою независимость, впервые на карте Европы появились три новых государства Эстония, Латвия и Литва – «прибалтийские пуговицы», как называла их Зинаида Гиппиус и т.д. Но этот процесс, продолжившийся после Второй мировой войны, с новой силой вспыхнул в конце 1990-х гг. и идёт и поныне событиями на Украине, а в последние дни и в попытках разорвать на части Белоруссию стараниями польских и литовских националистов, подпитываемых щедрой рукой дядюшки Сэма. Но вернёмся к 1917 году. Февральская революция отнюдь не показалась Г. Гончаренко каким-то судьбоносным событием в истории России. « “Великая – бескровная” . Эти слова , при всей своей неожиданности, не произвели на меня особого впечатления. Я отнёсся к известию почти равнодушно и поймал себя тотчас на мысли: “Революция! Чёрта с два! Армия в полном порядке!.. Мало ли что может прийти на ум в петроградском болоте! Забастовка каких-нибудь мастеровых – это ещё не революция” (стр. 225). Профессиональный военный Г. Гончаренко даёт саркастический портрет А.Ф. Керенского – министра-председателя Временного правительства. Таврический дворец. «Быстрой походкой прошёл человек с тёмным ёжиком на голове, с бледным, бритым, утомлённым лицом провинциального жён премье . Это был Керенский.» (Стр. 230). И сразу вслед за этим он сообщает: « На следующий день второго марта пронеслись слухи об отречении государя» (стр.233).
Г. Гончаренко резко отрицательно воспринял октябрьский переворот – « Лик большевизма с ощеренными клыками, с всклоченной гривой, дикий звериный, пещерный ширился и рос.» – и одновременно даёт саркастическую оценку деятельности Керенского. «… как муха, замотавшаяся в паутине, “верховный вождь” и призрачный властитель Керенский, сознав, наконец, тщету дальнейшего словоизвержения, в холодный, серый день примчался в третий конный корпус, стоявший возле Гатчины, под командованием генерала Краснова. (…) 3-ий конный корпус выполнил свой долг. После непродолжительной перестрелки у Пулкова Краснов был арестован, а Керенский исчез. (…) и на высокий пост Верховного главнокомандующего вступил его начальник штаба, генерал Духонин» (стр. 271-272).
Г.И. Гончаренко в противовес утомлённому «жен премье» пафосно оценивает Духонина: «О, честный, благородный, верный своему солдатскому долгу человек. Каким мы знали тебя по академической скамье, таким остался ты, как часовой на посту до своего мученического конца» (стр. 273). Этот мученический конец верховного главнокомандующего автор описывает документально достоверно: несмотря на призыв Крыленко к матросам дождаться справедливого суда над Духониным, они вытаскивают его из салон-вагона Крыленко, и один из них стреляет ему в затылок. Несколько раньше, в дни февральской революции он пишет о зверской расправе над главным командиром и губернатором Кронштадта, героем Порт-Артура. «доблестным адмиралом Виреном». Анализируя события революции и последовавшего «советского рая», Гончаренко, предварительно извинившись, обличает революционную массу, якобы российский народ. «Да не будут истолкованы мои слова как жалобы рафинированного эстета (курсив мой – Т.Л.), не выносящего зрелища народной толпы. Но дело именно в том, что это не был народ в истинном значении слова. В огромном большинстве это был полупьяный, праздный, тёмный столичный сброд, отбившаяся от своего дела солдатчина, торжествующий хам, взбунтовавшийся раб, не сознающий жестоких последствий своей “победы”» (стр. 293).
Но вернёмся к биографии писателя. В декабре 1918 года Гончаренко, числившийся полковником генштаба , правда , уже год не служивший, уволен из генштаба. Он принимает решение бороться с большевистским режимом и пытается пробраться в Крым, где сосредоточены французские «непобедимые» части Врангеля. Красочное описание пути через Украину, Киев. В кабинете генерала Лигнау под портретом Т.Г. Шевченко «широковещательная инструкция “Прохаемо балакати по украински”. На этот раз генерал Лигнау ведёт беседу на русском языке. Ибо на наречии кобеляковских торговок нелегко вести политические дискуссии. С галицийской же “мовой” генерал пока не справляется, как не справляется ни один украинский министр, ни сам гетман» (стр. 317). Читаешь и кажется, что попал «в Украину» сегодняшнего дня. Не обходит Гончаренко и еврейского вопроса: задержанный на Украине студент не скрывает, что он стремится в Одессу, чтобы вступить в ряды Добровольческой армии, хотя и опасается, что « как еврей, быть может, не будет допущен в ряды белых войск» (стр. 356). В Киеве он был арестован, однако ему удалось совершить побег, кстати, вместе с поручиком графом Голицыным, но об этом чуть позже и добраться до Крыма, где он был зачислен в резерв при штабе Вооружённых сил Юга России Однако разгром сил барона Врангеля Красной армией вынудил его эмигрировать из России. Яркое описание жизни на Украине и в Крыму, хаоса при эвакуации сразу заставляет вспомнить «Окаянные дни» И. А. Бунина. На пароходе «Коказ» Гончаренко в числе эвакуировавшихся видит графа Алексея Толстого. «Почтенный беллетрист по облику и костюму – помещик черноземный, полон, тяжёлый, грузный в мешковатом пиджаке и полосатых брюках, собрав толпу слушателей, передаёт свои московские впечатления и честит большевиков, уснащая речь непечатными выражениями. Впоследствии граф произведёт необычайную политическую эволюцию, пошатается по европейским столицам и приедет на поклон в большевистскую Каноссу » (стр. 399). То же самое относительно Алексея Толстого отметит в своих воспоминаниях И.А. Бунин, подчеркнув, что в отличие от графа, он в 1918 году не предлагал забивать гвозди под ногти большевикам. Что же касается большевистской Каноссы, то Г. Гончаренко неправ. Судя по воспоминаниям И.А. Бунина, А. Толстой не только добровольно вернулся в СССР за материальными благами, но и уговаривал Бунина последовать его примеру, мотивируя тем, что нобелевской премии ему на всю жизнь не хватит, а на родине ему будут обеспечены и почёт, и достойная жизнь.
.
.
