Автор: Сам же Гончаренко прибыл в Константинополь. Он с горечью констатирует, что «… Все подвиги и героические усилия затрачены бесполезно. Все неисчислимые жертвы принесены зря. И водружать православный крест на Айя-Софии суждено, видимо иным поколениям. (…) С точки зрения же политической, даже при благоприятном исходе войны, едва ли следовало бы обольщать себя надеждами на включение “Константинопольской губернии” в пределы Царства Российского (…) ибо ключ от двери из Чёрного в Средиземное море англичане предпочитают хранить в своём кармане» (стр. 413). Остатки врангелевской армии и эмигранты – «неорганизованное стадо русских людей, обременённое семьями, всеми забытые, проживали последние деньги» на греческом острове Халка. В их числе находился и Георгий Гончаренко, правда, один. Он не знал, что его жена умерла в Петрограде от тифа, а единственную дочь Наташу взяла к себе тётя. Деникин, передавший свои полномочия Врангелю, в 1920 году подал в отставку и эмигрировал во Францию. И только в Сибири продолжал бороться с большевиками Верховный правитель России и Верховный главнокомандующий Русской армией адмирал А.В. Колчак. Бушует гражданская война. Вот что об этом пишет Г.И. Гончаренко: «Гражданская война вступает в решительную фазу. От её исхода зависит существование России как национального, могущественного правового государства. Дон и Кубань, Каспийские низовья и Кавказ, дальние окраины и белая Сибирь со всех сторон поднялись на советскую власть и ведут с ней борьбу в стремлении сокрушить коммунистического змея. Адмирал Колчак нуждается в офицерском составе. Его призыв распространяется в патриотических воззваниях» (стр. 422).
Верный солдатскому долгу, Г.И. Гончаренко на пароходе «Томск» отправляется за 15000 вёрст во Владивосток. К этому времени А.В. Колчак уже был арестован чехами. Полковника Гончаренко весной 1920 г. зачисляют в резерв сухопутных и морских сил Временного правительства Приамурской земской управы, а в 1921 г. он становится внештатным генералом для поручений при командующем войсками этого правительства. Два года Гончаренко служит во Владивостоке. И революции, и гражданской войне в «Красном хороводе» Георгий Гончаренко, публикующийся под псевдонимом Юрий Галич, выносит свой приговор. «Всё пошло прахом! Поруганы и растоптаны боевые знамёна, уничтожена русская честь и само имя Россия! Оголтелая русская революция, захлебнувшаяся в братской крови, не принесла, однако, того счастья, которого от неё ожидали. Государственный переворот предоставил власть людям, осуществляющим неслыханную тиранию и деспотизм. По сравнению с ними императорский режим являлся идеальной формой правления. Это не требует доказательств» (стр. 419). В конце октября 1922 года части Народно-революционной армии Дальневосточной республики под командованием И. Уборевича освободили Владивосток от японцев и белогвардейцев. Гончаренко через Китай возвращается в Европу на теплоходе «Лористон» – маршрут от Шанхая до Гамбурга. В Берлине работает ночным сторожем, не сумев вписаться в эмигрантскую среду, а в сентябре 1923 года он переезжает в Ригу, в которой начиналась его военная карьера. Те годы Г. Гончаренко считал самыми счастливыми в своей жизни.
В Риге он ведёт скромную жизнь журналиста, публикует свои публицистические статьи в газетах «Дни», «Сегодня», в журналах «Наш Огонёк» и «Для Вас». В 1926 году выходит его книга стихов «Орхидея», первая книга прозы – «Императорские фазаны», в 1927 – роман «Китайские тени». Живёт на гонорары от публикаций – пятисот лат за роман хватает на жизнь в течение 3-х месяцев. Снимает две комнаты у доктора Спальвинга, жена которого в предвоенное время учила его дочь игре на фортепиано. В 1933 году начинает издательскую деятельность. Ему не удаётся установить связи и с французскими эмигрантами, ближе к концу жизни он пытается вести переговоры с английскими издательствами, но и там не встречает понимания.
Редакция газеты «Сегодня». Ю.Галич первый во втором ряду слева. По воспоминаниям его дочери Натальи Гончаренко отец помогал ей, из Риги присылал посылки, после вхождения Латвии в СССР она собиралась приехать в Ригу, но их планы нарушила начавшаяся война. Последнее письмо от него она получила 13 декабря 1940 г., а накануне, как узнала позже, он повесился. За второй рижский период его жизни Юрий Галич написал 13 книг, и 2 книги перевёл с французского языка. В 1936 году выходит его последний роман «Синие кирасиры. Лейб Регимент ». О его творчестве пишет статью Б.А. Энгельгардт, подчеркнувший, что главное в творчестве Юрия Галича – это правдивость. 21 июля 1940 года Латвийский сейм обратился к правительству СССР с просьбой принять Латвию в качестве Советской Социалистической республики. 5 августа 1940 года Латвия вошла в состав СССР. НКВД начал работать в Риге. Был арестован Б.А. Энгельгардт и, например, (об этом упоминает Игорь Владимиров – автор предисловия к Собранию сочинений в 4-х томах, 2012 г.), Борис Харитон – отец создателя советской атомной бомбы, были арестованы два его друга – генералы белой армии Пётр Пильский (у него искали рукопись романа о кровавых чекистах и статьи «против Ленина», которые он писал ещё в Петербурге в 1918 году) и Антон Цивис – Цивинский. Юрий Галич оказался провидцем: он описал допрос писателя работниками НКВД, которые зачитывают ему цитату из его произведения. «Вот 89 главных фигур, на которых держится всё: – полубезумный больной маньяк Ленин-Ульянов, кровавый паяц Троцкий-Бронштейн, наглый, хищный, корыстолюбивый прелюбодей Зиновьев-Апфельбаум-Радомысльский, трусливый оппортунист Каменев-Розенфельд, Свердлов Клейн, Урицкий позёры , садист Бокий, кавказский бандит-экспроприатор Джуга… тут голос читавшего дрогнул, но выручил другой сотрудник, стоявший чуть позади Ю. Галича. ,
С криком “Гад! Белая сволочь!” он ударом пудового кулака сбил Галича на пол и, не давая тому опомниться, принялись вдвоём избивать ногами в тяжёлых сапогах, ломая кости и разрывая внутренние органы. Через полминуты старший сказал: “Хватит, заканчивай”. Тело ещё дышащего человека подняли и, перевалив через подоконник, сбросили во двор-колодец. Человек за столом выдвинул ящик и достал из него телефонную трубку. – Немедленно запустить среди населения слух о самоубийстве Г.Ю.И. Через день дайте об этом сообщение в газетах» (стр. 15, из предисловия И. Владимирова). Вполне понятно, что при такой оценке правительства СССР и его участии в белом движении Г.И. Гончаренко не мог быть обойдён вниманием органов. В конце декабря 1940 года он получил вызов в НКВД, и 12 декабря покончил с собой – повесился. Оружие всем жителям Латвийской СССР было предложено сдать. Был похоронен на Покровском кладбище в Риге.
По воспоминаниям Натальи Гончаренко могила отца не сохранилась, но священник Алекс. Ник. Тихомирова помнил место захоронения генерала на Покровском кладбище, могила была восстановлена, а затем разрушена повторно и вновь восстановлена в 2002 году к стодвадцатипятилетию со дня рождения русского писателя-генерала белого движения. «Узнала в 1962 г., – написала она, – ежегодно приезжаю и привожу в порядок дорогую могилу».
— 2 —
Но начинал своё вхождение в литературу Г.И. Гончаренко как поэт: своим литературным крёстным отцом он в воспоминаниях назвал Константина Случевского, его сын – Владимир был однополчанином Георгия. Случевский одобрил стихи из первой тетрадки и порекомендовал их редакции журнала «Стрекоза». Издатель «Корнфельд отнёсся ко мне с большой предупредительностью. Нет никакого сомнения, что главную роль тут играло покровительство Случевского. Как бы то ни было, в очередном номере журнала появилось первое стихотворение, а за ним другое, третье, рассказы и так далее. А через месяц, Корнфельд уже отсчитывал мне гонорар теми же маленькими золотыми червонцами.
Я стал постоянным сотрудником. Я стал даже обижаться, когда моя рукопись правилась посторонней рукой. Корнфельд меня успокаивал и говорил:
– Не обижайтесь, молодой человек!.. Антошу Чехонте мы тоже правили!..
Моя литературная деятельность продолжалась, впрочем, недолго».
Изданная в 1926 году в Риге его поэтическая книга «Орхидея» не прошла незамеченной, на неё откликнулся В. Набоков рецензией «Новые поэты». « Раскрыв «Орхидею» (опять «изысканное» названье) Юрия Галича наобум, я сразу напал на хорошее стихотворение: ”давно, давно, лет шесть тому назад, с берданкою в руке, в поршнях, в кафтане рваном, в пригожий летний день, с рассветом, ранним-рано просёлком пахотным идёт со мной Игнат”. Прочитав весь сборник, я пожалел, что автор не остановился только на одной теме, на теме о вот таких охотничьих рассветах. Всё остальное в этом толстом сборнике, кроме двух-трёх военных стихотворений, чрезвычайно слабо. (…) Нелепостей в “Орхидее” хоть отбавляй: “…И за чарою смеёмся мы шампанской, поздно ночью стукнувшись в отель” (…) В ней ( лирике – Т.Л.), правда, много «лиловых печалей», и “ароматностей”, и “лунногрёз”, но от этого она лучше не становится». С интересом прочитав «Орхидею» (в 4-ом томе с/с 2012 г.), не могла не согласиться с мнением Набокова. Много подражательных стихов – Северянину, Гумилёву, Бальмонту. Но… есть и другие. Приведу отрывки из некоторых стихотворений.
« Русь» Из тьмы веков, шурша, как ковыль,
Скитаясь некогда в бескрайности равнинной,
Седых легенд волнующую быль
Мы пронесли как свиток длинный, длинный. (…) Но – азиаты мы! И скинув плен оков
Европа пред тобой мы вновь в природе голой,
И вновь, как василиск, из тьмы седых веков
Глядит в тебя, в упор, лукавый лик монгола.
О, Русь дремучая, страна чудес и лад,
О, глубь бескрайняя и ширь громады яркой,
Быть может, лучше ты и чище во сто крат,
Отчизны Байрона, Вольтера и Петрарка. (Стр. 528-29)
Несомненно, чувствуется влияние Блока, но красиво и весьма поэтично.
«Сфинкс»: (…) Серый камень выщерблен кусками.
Всюду – смерть, безжалостное тленье.
А века проходят за веками,
Как единое и краткое мгновенье. (Стр.531 -532)
«Нагасаки» Бронированный крейсер «Исакий»
Красил борт в фиолетовый лак,
И семь суток сверкал в Нагасаки
И смеялся андреевский флаг. (Стр. 578)
Конечно, для «рафинированного эстета» «красить борт в лак», прямо скажем, не ах!, но «смеющийся» андреевский флаг – это образ!
Юрию Галичу в наши дни некоторые приписывают (наряду с Бехтеевым, Туроверовым и даже Мариной Цветаевой, не говоря уже о поэтах семидесятых годов) авторство весьма популярного романса «Поручик Голицын», мотивируя это их встречей в 1919 году в Киеве в тюрьме Осадного корпуса сечевиков на Пушкинской улице. Но, повторюсь, для «рафинированного эстета» слова романса несколько не те, да к тому же, думаю, Дон и казачество – отнюдь не стихия Георгия Гончаренко, русского армейского офицера, хранившего в течение всей жизни верность уставу и присяге. Задолго до своей смерти в стихотворении «Панихида» Юрий Галич, как и Максимиллиан Волощин, молится и за друзей, и «за врагов, сражавших и сражённых»: А потом к священному подножью
Припаду усталой головою –
Пусть мой путь, увитый злом и ложью,
Зарастёт колючею травою.
Да, дважды разрушенная могила писателя и поэта на долгие годы заросла травой. Но её вырвали – в ХХI веке произведения Юрия Галича вернулись на родину, а вместе с ними вернулось и имя генерала русской армии, героя Первой мировой войны Георгия Ивановича Гончаренко.
Сентябрь 2020 года Санкт-Петербург
.
