Автор: Вытерпит всё
- Райцентр
Пётр Котенко появился на свет в родильном отделении райбольницы старинного села Троицко-Печорск.
Семья Петра проживала к югу от райцентра на 29 километров – в лесозаготовительном посёлке Сосновый Бор.
Когда-то на этих местах располагалось несколько деревень, где население существовало почти полностью на самообеспечении. Во дворе держали коров, овец, кур. Помогали лесные и водные угодья. Так жили веками, пока при советской власти не организовалось колхозику в каждой деревушке. Затем волевым усилием все мелкие колхозы объединили в один большой колхоз, который оказался очень нерентабельным. Но его сохранили, чтобы обеспечивать молоком детские и медицинские учреждения. Колхоз переименовали в совхоз и поставили на баланс лесозаготовительных предприятий. Убытки совхоза достигали миллиона рублей в год, поэтому в обиходе совхоз именовали миллионером.
Большинство трудящихся в совхозе являлись коренными жителями и у некоторых имелись странные имена, например, Филарет, Садопий.
В Троицко-Печорском районе не было лагерей для перевоспитания граждан страны, но много встречалось людей, которые отбывали здесь ссылку. Один седобородый дед говорил, что отмотал полученный вскоре после войны четвертак, но ему добавили ссылку сюда. Работали ссыльные на многих предприятиях, в то числе и в совхозе «Приуральский».
Основными предприятиями в районе являлись лесозаготовительные, которые обеспечивали приезжих и местное население работой, заработком, продуктами питания и товарами широкого потребления.
Важную роль играли транспортники, что весной по большой воде доставляли много товаров в посёлки, расположенные вдоль реки Печоры, а по автомобильной грунтовой дороге, связывающей Троицко-Печорск с городом Ухтой, доставляли товары круглогодично кроме распутицы.
Дороги строились грунтовыми, состояние их было таково, что лучше всего они показывали себя в зимний период, когда по ним в обе стороны прошли в паре друг за другом два автогрейдера, тогда до очередных снежных сильных заносов и завалов пользоваться дорогой являлось сплошное удовольствие, как для водителей, так и для пассажиров.
В конце весеннего периода движение по грунтовым дорогам для грузового автотранспорта запрещалось местными властями — дороги закрывали на пару недель на просушку, о чём предварительно сообщало местное радио и районная газета «Заря».
Летней дороги на Сыктывкар — столицу Республики Коми — вообще не существовало из-за огромного количества непреодолимых препятствий главным образом в виде рек и болот.
Лесовозные зимние промороженные дороги таяли и разрушались от ярких весенних солнечных лучей и от общего повышения температуры воздуха, из-за чего строились или восстанавливались лежнёвки – дороги из брёвен или лафетов (брёвен после удаления двух противоположных горбылей), по которым лесовозы везли медленно и осторожно зелёное золото. Поэтому частично шофёры лесовозов и грузовиков уходили, в том числе и ради собственной безопасности, в отпуск в эти тяжёлые непродуктивные времена и даже уезжали от мест работы часто с семьями куда-нибудь подальше по путёвке отдохнуть в санатории, на туристической базе или проведать родственников в различных краях. Когда путешественники возвращались, у них имелось о чём рассказать соседям, друзьям и товарищам по работе о морях, горах и санаторном обслуживании. Обычное нахождение, а тем более физическая нагрузка на работе, откладывала отпечаток на здоровье людей, работающих в районе, приравнённом к районам Крайнего Севера.
При Петре Котенко дороги, которые постоянно ремонтировали стали уже более-менее приличными, хотя выбоины, просадки, ухабы встречались почти повсеместно.
В районном центре имелись три каменных здания. – 1). Одноэтажная оштукатуренная общественная баня с двумя отделениями – женским и мужским, она функционировала с пятницы по понедельник с полудня до вечера и, конечно, пользовалась успехом, тем более что на выходе в буфете можно было прикупить для детей пачку печенья или вафель и лимонад по одной бутылке на руки. 2). Круглая четырёхэтажная водонапорная башня из тёмно-красного кирпича. 3). Двухэтажное здание всесильного райкома партии из белого кирпича.
Двухэтажные здания райисполкома, больницы, школы, гостиницы и многие одноэтажные здания различных организаций районной инфраструктуры построены деревянными из доступного материала и многие сооружения служили не один десяток лет.
Вдоль главных грунтовых дорог села были проложены на брёвнышках деревянные тротуары из обрезных досок-пятидесяток, по которым вполне расходились два человека средней упитанности. Если на тротуарах появлялась наледь, соответствующие службы вручную посыпали их мелким речным песком, запасённым в летний период. Данные тротуары помогали в разное время года, особенно в период распутицы, когда без резиновых сапог шагу не ступить.
Реорганизации по созданию одного крупного совхоза привели к тому, что часть людей осталась без работы, а большой скотный двор, не смотря на ежегодно повышающиеся удои, обеспечивал молоком в основном детские учреждения и больницу. Для обычных жителей в одном из магазинов два раза в неделю после 17 часов продавали молоко из 2-х или 3-х 40-ка литровых алюминиевых бидонов. Очередь образовывалась заранее и, если кто заходил за молоком в момент подвоза бидонов в магазин, приходилось выстаивать в ожидании час или даже более, потому что кроме молока покупатели брали и иные продукты питания, а продавец подсчитывала и пересчитывала деревянными костяшками на счетах не торопясь, чтоб не ошибиться.
Иной раз во время такой организованной очереди заходил семенящей походкой в магазин грузный Степан Владимирович и просил:
— Уважаемые граждане и гражданки пропустите, пожалуйста, без очереди инвалида войны.
Степан Владимирович являлся в райцентре не последним человеком: в битве на Волге он оказался настолько израненным, что больше года провалялся в госпиталях, но какие-то осколки времён войны удаляли из ног уже в мирное время, а какие-то так и остались в его теле. Пока его лечили в госпиталях, супруга получила на него похоронку из-под Сталинграда. И когда летом 1944 года он возвратился, опираясь на палочку, в своё село инвалидом со свинцом в теле, в райцентре все ахнули, а супруга в слезах от радости долго не могла поверить нежданному счастью.
От очередников магазина никаких возражений не поступало, и Степан Владимирович, незаметно для остальных подмигнув продавщице, передавал ей алюминиевый двухлитровый бидончик и деньги. Получив бидон обратно, он просил продавщицу не суетиться насчёт сдачи, и пояснял, что в следующий раз рассчитаемся, чтобы не задерживать очередь. В полученном им бидоне находилась бутылка водки, подпёртая, чтобы не бренчала, заранее положенной в бидон газетой «Известия».
Главное снабжение села осуществлялась по грунтовой дороге протяжённостью 180 км из ближайшего города, через который проходила железная дорога. Когда грузовик вёз по ухабам ящики со спиртным, считался нормальным бой бутылок — 2 штуки на ящик. Никто, конечно, не возил таким путём бутылки с пивом не только из-за боя, но и из-за того, что всегда имелось множество продуктов питания, промтоваров, оборудования, запчастей, какие требовалось доставить скорее в село.
Другим не менее значимым путём снабжения являлась река. После того как лёд, сковывавший реку всю зиму, уносился в низ по течению, тающий снег лесов и Уральских гор поднимал уровень великой судоходной реки Печоры на несколько метров. Однажды весенний паводок у села поднялся выше шести метров, подтопив некоторые дома в районе, затопив многие сельхозугодья, и нанёс серьёзные ущерб. Именно в такое время крупнотоннажные самоходные баржи и суда приходили со стороны севера в основном из города Печора через который проходила железнодорожная магистраль. Частично суда и баржи разгружались в Троицко-Поворске и шли дальше в верховье реки в малые посёлки и деревеньки, до которых в летнюю межень и на моторной лодке тяжело оказывалось проходить перекаты – сбивались шпонки, ломались дефицитные гребные винты. Судам требовалось спуститься вниз по реке пока не понизился высокий уровень воды, который образовывался благодаря весеннему паводку. Бассейн реки Печоры с востока ограничивался Уральскими горами.
Речной транспорт привозил многое в чём нуждалось население: промтовары, продукты питания, бытовую технику, канцелярские товары, топливо и масла для деревенских дизельных электростанций, сельскохозяйственные товары и оборудование и многое другое в чём имелся крайний дефицит по всему району. Суда, что приходили по весеннему паводку к отдалённым деревням местное население ждало, как манну небесную. Можно вспомнить, что электричество провели в районный центр – Троицко-Печорск лишь 1946 году. Суда доходили до деревень Пачгино и Волосница, до сёл Курья и Усть-Унья и доже при благоприятной ситуации поднимались вверх по Унье до расположенной на правом берегу реки Уньи деревни Бёрдыш, где прямо на поверхности лежит поныне железная руда, а также маховики и другие части громадных машин, которые работали здесь на предприятии в царский период. Все эти деревни и сёла населены были русскими, предки которых жили и трудились здесь с незапамятных времён. Электрические лампочки в этих населённых пунктах зажигаются малыми дизель-электростанциями.
Каждую весну судно, зафрахтованное Райпотребсоюзом – Райпо, привозило в райцентр пару дюжин бочек пива. Часть пива продавали прямо на берегу в маленьком ларьке, а часть в прибрежной столовой, какую некоторые жители звали «Голубой Дунай» за её традиционную окраску.
- Лесозаготовительный посёлок
Отец и мать Петра Котенко – Михаил Богданович и Анна Кузьминична — приехали в посёлок из Псковской области, спасаясь от многолетней послевоенной голодухи и почти бесполезного изнурительного труда. Они завербовались, получили деньги за проезд до места жительства, получили подъёмные, ведомственное жильё от лесозаготовительного предприятия, и, как многие другие приезжающие сюда, тоже первоначально предполагали, что заработают денег за несколько лет и уедут в более цивилизованные и более тёплые места, но жизнь в местности, приравненной к районам Крайнего Севера и их засосала. В письмах знакомые скобари сетовали, что сами не знают и не понимают: как выживают. — Наверное, излагали они в письмах, всевышний проверяет их на стойкость и не даёт умереть, а мучаются они за грехи свои и за грехи пращуров. Поэтому долго им придётся отмаливать и отрабатывать грехи. Размышляя над полученными весточками родители Петра сделали далеко идущие выводы о своём житье-бытье. Они осели здесь в лесозаготовительном поселении, которое с 1956 года приобрело статус посёлка, и не стремились в ближайшей перспективе уезжать с насиженного места. В псковскую деревню, откуда они приехали завербованными на лесозаготовки, родители опасались возвращаться и по причине, что имелась вероятность того, что местные власти запросто отберут у них паспорта и заставить трудиться в совхозе, который сам себя оказывался не в силах прокормить.
Из райцентра попадали в лесозаготовительный посёлок по грунтовой дороге, причём по пути преодолевали реку Мылву по деревянному двадцатиметровой длины мосту, который находился в трёх километрах от райцентра. Грузовые автомобили, лесовозы и тракторы преодолевали реку только в зимнее время по ледяной и специально заливаемой переправе рядом с мостом. Легковые автомобили и автобусы по мосту ехали только поодиночке, а в весеннюю распутицу из-за льда, сносимого паводком и из-за плывущих брёвен, водители автобусов обязывались высаживать пассажиров, что бы те для безопасности пешком переходили старенький проблемный мост, после чего терпеливо продолжали поездку в автобусе.
В послевоенные годы по реке Мылве, как и по Печоре, сплавляли лес в период весеннего паводка и молем, и небольшими плотами, которые могли разрушили опоры моста. Поэтому мост построили только после прекращения сплава древесины, хотя отдельные утерянные брёвна всё-таки доставляли мосту неприятности.
Рейсовый автобус ходил из автотранспортного предприятия райцентра в посёлок два раза в сутки – утром и после обеда. Когда-то первоначально имелся и третий вечерний рейс, но после двух аварий, когда однажды полетело сцепление и в другой раз отказали тормоза посылать автобус вечером не решались из-за того, что как бы чего-бы не вышло с пассажирами. Зимой сразу после прочистки грейдерами дороги автобусники устанавливали рекорды – на рейс уходило даже чуть менее сорока минут. Самый долгий путь в распутицу занимал час и более.
Жилая часть посёлка в основном представлял собой единственную улицу, на которой по обе стороны располагались одноэтажные типовые деревянные четырёхквартирные щитовые дома. Каждая квартира имела две комнаты, кухню и свой отдельный вход. Если семья оказывалась многодетная или большая по иным причинам – ей выделяли две смежные квартиры. Проблемы с жильём внутри посёлка в основном отсутствовали, потому что при необходимости типовой щитовой дом могли возвести достаточно быстро, что иногда проделывали летом.
У каждой семьи имелся маленький огородик между калиткой и крыльцом на пару грядок, на коем пытались выращивать насущную зелень: лук, чеснок, укроп, петрушку, сельдерей или что-либо подобное. Здесь же пробовали сажать морковку и свёклу. С картошкой проблемы почти отсутствовали, особенно осенью, когда на ближайших совхозных полях убирали урожай с помощью картофелекопалки школьников да сотрудников предприятий райцентра. Кое-кто из старожилов-садоводов высаживал у забора выкопанные в лесу кусты дикой красной смородины и малины, ягодами которых часто питались местные птицы. Огородники и садоводы делились друг с другом семенами и сведениями о лучших днях посадки огородных культур по приметам или по лунному календарю. На перекрёстке домовладений на летнее время устанавливали совместное пугало для спасения плодов огородных трудов от пернатых товарищей.
Проживали в посёлке люди, что работали в лесопункте или люди, занятые обслуживанием лесозаготовителей.
Население составляли взрослые работники и дети детсадовского или школьного возраста. Молодёжь старше школьного возраста обычно уезжала учится в техникумы и мало имели желаний возвращалась после учёбы в лесозаготовительный посёлок, каковой представлялся им уже тьмой-тараканью. Ребята ушедшие отдать священный долг на срочную службу в армию также часто находили для себя более комфортные места для продолжения жизни, тем более семейной.
Молодёжь появлялась в лесозаготовительном посёлке в основном со стороны приезжих, завербованных и ссыльных. – Из тех, кто хотел подзаработать или из тех, кто хотел уйти от того общества и уклада жизни, где данный человек трудился дотоле.
Пенсионеров в посёлке не наблюдалось.
Для привлечения на работу людей государством установлен здесь надбавочный коэффициент на получаемую зарплату – 30%, кроме того, в течении пяти лет работы ежегодно добавлялся коэффициент — 10%. В итоге через пять лет работы человек получал 80% надбавки к зарплате. Имелись случаи, что люди собирались подзаработать здесь года три, но надбавочный коэффициент засасывал их, и они оставались трудиться надолго. Правда, частично коэффициент гасился более дорогими ценами на продукты питания, на товары широкого потребления и на услуги. Так как тратить заработанное оказывалось не на что, почти все работники лесопункта примерно половину зарплаты по собственному заявлению переводили в Сберкассу из бухгалтерии лесопункта.
Месяц март является ударным месяцем лесозаготовок. – Зимние дороги еще прочны, а морозы лютуют лишь ночами. И с бензопилой по насту до ствола дерева добираться удобнее, чем по пояс в снегу.
В тот год лесозаготовители решили продлить ударный месяц тем, что вывозить древесину с нижнего склада принялись ночами по твёрдым подмороженным дорогам, не разбивая их и не устраивая глубокую колею.
И вот уже близился конец апреля, а лесовозы, пыхтя и урча, все еще бороздили фарами ночное пространство тайги.
.
.
