Лев Константинович

С годами он все реже смотрел на родителя, все чаще на ребенка. Дети оставались детьми всегда. И он вбирал в себя их улыбки, стишки, игрушки, ласки, их взгляд: чистый и полный веры. Без примесей, сомнений, без подмены. Взгляд ребенка. Они хохотали, а он улыбался им, перебирая листочки своей книжечки. Тогда он доставал ее из кармана, чтобы она пропитывалась лучами солнечных звуков детей…Эти звуки притупляли его боль, помогали ему творить и, ежедневно рискуя, закрывать дверь своего кабинета с чувством выполненного…..не долга, нет, с чувством просто выполненного. Поначалу он еще думал о коллегах, работавших амбулаторно, но потом сосредоточился на своем. На деле своей жизни.
Порой его выворачивало, дома он срывался на крик, иногда подолгу смотрел перед собой от отупения и беспомощности; порой хотелось все бросить, раскромсать и уничтожить. Сперва он дома еще додумывал другие решения и исходы, анализировал и пытался…Но опять бессильно умолкал…И лишь вера в то, что он делает, и звуки доносящихся даже в тишине детских голосов переключали его. Спустя годы чувства притупились, как и у любого практикующего врача. Когда сегодня, завтра и послезавтра, и день за днем, год за годом видишь страдания, то чувствуешь лишь желание на отлично выполнить свою работу, на максимум….А дальше Бог рассудит, судьба решит- кому как будет угодно. Когда сегодня, завтра, послезавтра, десятилетиями делаешь контрольный предоперационный обход, то включается инстинкт самосохранения, не дающий выгореть, сгореть и уйти, перестаешь концентрироваться на деталях, видишь лишь свою цель — и идешь к ней.

Неделю назад Льву Константиновичу сказали заменять ушедшего на больничный коллегу. Он и раньше работал в две смены, поэтому дело было привычное. Среди историй болезни он увидел карту Саши Ялычева…Ялычев, Ялычев……Город большой, но фамилия редкая. И тут он вспомнил Сашку Ялычева, друга детства и однокашника, который с ним вместе за «Звезду» гонял в футбол…Сашка с женой погибли лет двадцать назад, дочь у них оставалась, к бабке тогда отправили…Слышал, что девчонка очень тяжело тогда отходила, что- то у нее было …..сердце ли….не помнил. Потом не слышал о ней ничего. Неужели, дочь? Зайдя на дежурный предоперационный обход, внимательно и точно посмотрел на женщину. Она. Абсолютно. На Риту похожа, Сашкину жену, одно лицо. Ну надо же. А мальчишку жалко. Чего так запустили? Можно ж было раньше оперировать, ситуация не самая благоприятная. Утром в день операции что-то не заладилось, давление подскочило, как назло. Лев Константинович дышал нелегко и почему-то волновался. Он знал, что это пройдет сразу, как только он войдет в предоперационную, но все равно волновался. Специально накануне не зашел к Альбине с маленьким Сашей, не любил оперировать знакомых; у врачей такое поверье. Была поздняя осень, темнело рано, голову сдавливало, день предстоял тяжелый…

Аля взяла на руки сына. Впервые за долгое время он сам захотел есть. Она побежала на пост, чтобы спросить разрешения, что можно ему сейчас и что нельзя. Радостная, она вернулась в палату и стала, сама того не замечая, почти что прыгать. Она смеялась, рассказывала Сашке страшилки и улыбалась, когда в ответ на ее дурацкие гримасы он строил ей свои. Потом она увидела, что снежинки стали крупные, и поднесла Сашку к окну. Скоро Новый Год, и они будут ставить дома елку.. Может, его пустят даже на новогоднее представление, но для этого надо очень стараться быть сильным, хорошо есть и вести себя, как говорят врачи…. Рассказывая Саше истории, стоя у окна палаты, Аля и не заметила, как из дверей больницы вышел человек в темной куртке. Вышел, поднял голову и глотнул ртом свежего воздуха вперемешку с десятком вкусных леденящих снежинок. Присел, подумав, что чего-то организм забарахлил, надо бы все-таки уже начинать посерьезнее принимать таблетки да дойти таки до Ленки, пусть ЭХО сделает, посмотрит, чего там перебивает иногда. Еще раз поднял голову, почему-то вспомнил Сашку и Ритку Ялычевых, засунув руку в карман, нашел там черную книжечку, привычным жестом разгладил годами замятые страницы, попытался их безуспешно расправить, натянул на уши шапку и тяжелой походкой пошел к метро. Завершился очередной рабочий день обычного детского кардиохирурга.

Стемнело.

.

.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.