Арфа

Арфа

«Арфа» 20 век. Россия.

Ольга шла к остановке через парк. Сегодня будет концерт. Настроение было отвратительным, собирался дождь. Уныние в последнее время составляло восемьдесят процентов её свободного времени. Она сама не могла объяснить эту странную тоску поселившуюся в душе. Её внимание привлекла статуя.

Она стояла полуобнажённая  с арфой в руках. Местами уже облезлая, но всё ещё крепко держащая свой инструмент. Да мрамор кое- где отлетел, обнажая и без того нагую нимфу, однако, в отличие от остальных в этом парке падших в уныние она являла собой невозмутимость, и казалось была наделена неистовой силой.

Музыка, вся музыка мира была сосредоточена в её руках. Каждая крупица мрамора вбирала чудесные ноты и сохраняла в себе.

Разве возможно выпустить вечность из рук?

Нимфа размышлял о прошлом, наблюдая, как облетает листва с опустивших головы деревьев.  Когда-то давно в этом парке прогуливались дамы. В длинных платьях, с узорными зонтиками, они шли мимо и чирикали разноголосьем. Их платья, зацепляли камушки, которые отлетали с дребезжанием нот в разные стороны.

Особо помнилась одна. Ох, какие мысли посещали её юную головку. Частенько она останавливалась и смотрела на девушку с арфой.

Мысли дамы:

— Боже мой, какие чудесные локоны, как уложены. Завтра обязательно у меня получится так же. Несколько месяцев пытаюсь передать это очарование. Вот она стоит, ни ветер, ни погода не испортят прически, а я каждый день щипцы грею.

Да и служанка, сколько не пыталась, не смогла передать этот живописный портрет в моих волосах. Ах, если бы взять эту голову домой. Интересно, она отворачивается?

И не надо было бы совершать эти нудные прогулки с Фани под ручку. Дома её голова весьма к месту.

Дамы вокруг все так и желают вызнать, что меня привлекает в этой девушке? Чем она меня покорила?

Вы посмотрите, даже листва у ног её сложилась в ровный узор. Такой незамысловатый, но точный, что и сил нет выразить, как я завидую ей.

Как давно это было. Дамы теперь другие, но иногда! Всё же, я хороша в своём мраморе. И музыка моя сильна, почему же люди видят только внешнее, с этими мыслями арфистку накрыли сверху белым полотном, дабы сохранить её до весны.

Ольга потеряла к ней интерес и пошла дальше.

На лавочке, возле которой она остановилась выкурить сигарету, сидел мужчина. Ольга снимала перчатки, когда прохожий заговорил с ней первым, что совсем не входило в планы арфистки, но и перебивать его ей не было желания.

Мужчина:

— Вы грустны, жаль. Напомнили мне статую у входа. А знаете она ведь тоже арфистка.

Ольга:

— Я заметила.

Мужчина:

— У этой девушки есть история, но её никто не слушает. Она одинока, как вы. Желаете, расскажу?

Ольга выдохнула облако дыма:

— Рассказывайте.

Мужчина:

— Когда то давно она была живой. Звали еë Лизавета.

Мы правда обращались к ней – Лизонька,  но сейчас не об этом. Покинула она этот мир в возрасте столь юном, что даже там, наверху, мужчина вознес глаза к небу, сострадали с ней совместно те, о ком она и не знала, а всë из-за чего?

Ольга:

— Из-за чего?

В этот момент в голове поселился туман, и всю остальную речь мужчины, Ольга слышала через призму образов, посещавших еë…

Вот чего я не люблю —ожидать, думала Елизавета.

Девушка третий день стояла над своим телом в полном недоумении.

— Где эта дорога наверх? Светлый путь в небеса?

Ах, как же меня нервирует неведение.

В этот момент возле девушки появился человек. Его силует обретал жёсткость и более чёткий контур, чем при первом взгляде. Что- то знакомое было в его чертах. Весьма знакомое.

Одет он был в стиле века девятнадцатого. Приталенный сюртук и вездесущий цилиндр – особая черта мужеского пола в те времена.

 — Ну здравствуйте, милочка!

Рад вас приветствовать. Джентльмен галантно раскланялся, снял свой головной убор и улыбнулся.

 — А вы кто?

— Я то? Я композитор.

Помню и вы деточка- чудная арфистка. Даже пытались сложить сонет. Право, не очень удачно.

Я бы прибавил к нему немного солнечного света. А у вас вышло как-то по- осеннему тоскливо.

Сами свой век урезали. Кто просил столь чудесный разум размышлять о вечном, да ещё в такой серо- грязной гамме.

— А вы кого-то другого ожидали?

— Я думала, родных увижу.

— Увидите, увидите, всенепременно, но чуть позже.

—  Маменька ваша чудесная, но недалёкая женщина. Который год до совета дойти не может. Всё топчется на месте. А это с чего спрашивается?

Больно к мирскому привязана. Ни духовности в вас, ни уверенности не вложила, что после тленного мира дальше только начало! Вы хоть раз её добрым словом, духовным поминули в церковки или в дому?

Мужчина взял Лизоньку под руку и они вошли в полумрак.

— Извините, а вас как зовут?

Очень уж черты у вас знакомые.

— Будьте любезны принять в проводники. Джентльмен поклонился

— Фредерик!

— О, точно, вы Шопен!

— Узнали.

— Видела на портретах. Бабочка у вас больно приметная. Как сейчас помню- волосы кудрявые, лоб высокий, нос прямой.

— Благодарю, приятно когда узнают.

Арфу то брать будете?

В двух метрах правее появился инструмент.

— А можно?

— А то как же! Ну деточка, за вами же не кочегар пришёл! – Возмутился Фредерик.

Положено у нас так. Всё по рангам. Поэтов- Есенин встречает, однако, часто запаздывает. Пока они всем скопом разгуляй не окончат, не встанет из-за стола!

Музыкантов- я!

Глав государств – Черчилль. Больно вид у него и речь презентабельные. Выходец истеблишмента.

— А почему вы тоже в облике человеческом?

— Однако!!!

Образы меняются, но не лучше ли видеть что-то удобное и привычное, нежели облако или существо инопланетного вида?

Елизавета молча кивнула.

— А что, я и там буду играть?

— А вы чем желаете в очереди заняться, помимо отлучек на обучение?

Не лучше ли искусство своё совершенствовать?

Глядишь, в следующей жизни и пригодится. У нас, к примеру, барды только этим и занимаются. Даже молодым душам опыт передают. Ранние они все, страсти да пороки их сгубили. Чего не успели у нас довершают.

Облако вокруг поредело и слева девушку обдало ароматом табака, таким терпким, что была бы она телом, обязательно чихнула.

— О, товарищи!

Из необъятной массы вырисовывался профиль с трубкой.

— Пополнение нам?

— Не вам, не вам. Творческое создание нонче прибыло. В ваш бедлам политизированный ей и носа не сунуть. Одними речами всю душу перевернёте!

— А вам, товарищ Коба, пора идти на просмотр. Не интересно ли, что на Земле происходит?

— Что там без меня может произойти? Анархия одна. Видал я этот беспредел, руки моей на них нет!

— Вам то недолго. Лет через триста, вернётесь, поправите всё на места.

Дорожка тумана стала расширяться и обретать вид тропы. На ней появились три весьма нетрезвых гражданина. Они явно пребывали в состоянии увеселения и только этим не ограничились, вели оживлённую беседу, более походящую на спор. Лиза оторопела.

—А что у вас можно выпивать?

— Детонька, душа моя, не у вас, а у нас на сегодняшний момент. У нас всё можно. Вы ещё очень к земле привязаны, установки, запреты всяческие, рамки разумного. Пока до совета не дошли пущай развлекаются, балуют. Чем они уже могут себе навредить? Сколько не влей, не в коня корм, так дебоширят потихоньку пока возможность есть. С учёбы идут!

Тоже из творческих- артисты! Все быстрее стремятся до совета, да в мир, а эти шарахаются под ногами, но весёлые, весёлые.

Иногда так споют, аж душа пляшет.

Фредерик подвёл Елизавету к лестнице, она словно эскалатор без ступеней  уходила вверх, и была погружена в необычно приятный для чувств и взгляда свет. Арфа встала рядом.

— Доброго пути Елизавета!

Девушка уже осознала, что это не сон, и она вряд ли проснётся. Но отчего то этот вопрос волновал всё меньше, исчезли все земные заботы из головы, память покидала, всё казалось каким-то малым, глупым и не важным. Единая фраза висела мыслью и образами уходящей жизненной памяти, она пульсировала и разливалась, заполняя дух —

«Всё! Буду играть только приятные вещи и думать приятные! В следующей жизни проживу подольше! Хорошо там было внизу- зелёного, свежо, красиво!

А я думала, после смерти выход найду, вот глупа я, глупа! Это не выход. Это вход! Вход в вечность!

Голос мужчины на последних нотах все более удалялся, и когда Ольга полностью вернулась в сознание, его уже на скамейке не было.

Девушка отряхнула необычное забвение, задумалась. После вернулась к той самой статуе. Она молчала гладила её руку через ткань и улыбалась. Уныние покинуло еë навсегда.

Evergeni Chernogorova

Член РСП, участник сессии России - Франция "Во имя мира на Земле", автор рассказа, вышедшего на радио Белоруссии, поэт-песенник. Участие в печатных изданиях под псевдонимом Евгения Черногорова

Посмотреть все записи автора Evergeni Chernogorova →

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.